Самолет с оригинальной надписью через весь борт стоял неподалеку от того места, откуда мы вышли на взлетное поле.
— Не нравится мне его вид, — я попятился обратно к той двери, из которой мы вышли. — А надпись вообще убойная. Особенно, если учесть, что она может соответствовать действительности.
— Мда, вот это корыто, — задумчиво проговорил Залман, схватив меня за шиворот, потащил к небольшому, местами покрытому свежей ржавчиной самолету. — Эй, командир, принимай пассажиров! — заорал он, подходя к этому ржавому раритету воздушного зодчества.
Дверь в боку самолета открылась, и на землю рухнул трап. В просвете показался мужик с заросшим черной бородой лицом и зажженной сигарой в зубах.
— А че так долго? Через десять минут нам коридор уже дадут, а вы телитесь. — Мы переглянулись и направились к трапу. Класс, с нас никто не спросил ни паспортов, ни даже именами не поинтересовался. — Так, стоп, а это кто у вас? — Мужик указал рукой с сигарой в сторону Гвэйна.
— Волк, и за него заплачено, — Залман уже забрался до середины трапа, но вынужден был остановиться.
— Верно, заплачено, — не стал отрицать мужик. — Пусть малец намордник на него наденет, тогда зайдете, а то он мне всех курей подавит.
— Каких курей? — я почувствовал, как на этот раз пячусь к выходу не самостоятельно, а это делает за меня Гвэйн.
— Восемь минут, время ту-ту, — мужик постучал пальцем по циферблату своих дешевых часов и кинул мне намордник весьма сомнительной чистоты. Делать было нечего, подхватив брошенную мне вещь, я принялся застегивать ее на Гвэйне, подозревая, что мне это в дальнейшем ой как аукнется. — Быстрее, поторапливайтесь.
Кое-как застегнув намордник на застывшем и выпучившем глаза Гвэйне, я бегом взобрался по трапу и оказался в салоне, где уже находился Залман. Мужик быстренько захлопнул за мной дверь, или как этот люк называется в самолетах, и побежал бегом в кабину пилота.
Обернувшись, он крикнул нам:
— Сядьте и уцепитесь за что-нибудь что ли, потрясет малость. Если зашибетесь, то моей вины нет, страховка не предусмотрена.
Я осторожно сел на обычную скамью и вцепился в нее обоими руками, Гвэйн растянулся на полу и закрыл глаза, а вокруг нас, занимая почти все свободное пространство, за исключением очень малой части, в которую с большим трудом поместились наши чемоданы, были расположены клетки, набитые самыми настоящими курицами.
Практически сразу же взревели заработавшие двигатели, и самолет затрясся как припадочный.
Когда мы взлетали, одна из клеток, стоящая сверху свалилась и сидевшие в ней куры запрыгали по салону, по мне, по Гвэйну, обходя стороной Залмана, в котором даже эти безмозглые птицы ощущали угрозу. Выйдя на разрешенную высоту и не развалившись при этом, самолет выровнялся, а пилот выскочил из своей кабины, видимо, включив автопилот, и принялся ловить птиц, оттоптав при этом мне ноги, а Гвэйну лапы. Залмана опять-таки обходили стороной.
В салоне было невыносимо душно, а также жутко воняло курицами, их испражнениями и сигарным дымом.
К концу полета я уже ничего не хотел, только немного сдохнуть. Гвэйна, похоже, укачало, потому что он лежал на лавке, закрыв голову лапами, и поскуливал.
Посадив самолет, пилот закурил очередную сигару и буквально вышвырнул нас на взлетку, неподалеку от очередного служебного выхода, сообщив, чтобы мы пошевеливались, потому что у него стоянка всего полчаса, а нужно еще заправиться.
Оказавшись на земле, я первым делом снял намордник с морды Гвэйна, а потом, покачиваясь, побрел по бесконечному коридору к выходу из аэропорта, волоча за собой два здоровенных чемодана. Еще один чемодан и свою сумку нес Залман, настороженно посматривающий по сторонам.
Таможня Фландрии в плане чучелоидов, появившихся из недр ангаров, проявила столько же бдительности, как и таможня Шории, то есть, на нас не обратили внимания.
Выйдя на улицу, я уронил чемоданы и уселся прямо на один из них, ожидая, пока Залман найдет нашу машину.
Машина нашлась удивительно быстро, и уже скоро я сидел на невероятно комфортном сидении в дорогом, пахнущем элитной автомобильной косметикой, салоне. Гвэйн, игнорируя меня, уместился на переднем сиденье рядом с Залманом.
Поместье Джеймса Морана действительно располагалось недалеко от города. Всего сорок минут неспешной езды по незнакомой Залману местности, и мы въехали в огромные кованные ворота, распахнувшиеся перед нами, когда я продемонстрировал свою зеленоватую физиономию и приглашение охране на посту возле ворот.