— От чего отдохнуть? — я нахмурился, пытаясь сообразить, и где же все так утомятся?
— Неважно, — отмахнулась рукой от моего вопроса Лайза и продолжила. — Вечером состоится бал, ну или что-то сильно напоминающее бал — то есть будет много спиртного и танцы. Перерыв на ужин, во время которого поздравят команду победителя и подарят символические призы. Потом снова танцы, и в конце половина гостей расползется по своим комнатам, а половину разнесут по их комнатам слуги. Утром все будут завтракать по мере просыпания, и начнут разъезжаться. Вот и вся программа.
— А это кто? — я указал на лысого господина, который быстрым шагом промчался по дорожке под вспышками камер.
— Августо Панчер, — Лайза поморщилась. — Принеприятнейший тип. Однажды его прирежут, потому что он известен тем, что не умеет держать слово. Деймос, завтра не теряй меня из вида, я тебе помогу разобраться в том, кто есть кто.
— Почему вы мне помогаете? — спросил я тихо.
— Потому что я действительно уважала Ареса, и это достойный поступок — хоть как-то помочь его сыну, — ответила Лайза серьезно. — А теперь иди отдыхай, и не забудь модно страдать от головной боли.
Я кивнул и, не сдерживая улыбки, направился в свою комнату.
Глава 24
Я последовал совету Лайзы и весь оставшийся день не выходил из комнаты, общаясь только со злющим Эдом, которого кормили только из миски специально сбалансированным кормом для волкособов. Сухари из субпродуктов выглядели мерзко, поэтому Гвэйн объявил голодовку и весь день лежал на кровати, горестно вздыхая, отлучаясь только по нужде. Ну а что поделать: такая мода нынче пошла, кормить животных мерзопакостными сухарями в надежде, что это спасет ненаглядных мохнатых щенят и котят от ожирения и очередной линьки.
Ночью же на меня накатила паника, я сел на кровати и обхватил себя руками за колени.
— Спи, — раздался знакомый голос и я, повернувшись, увидел Эдуарда, сидевшего в кресле рядом с кроватью, завернувшегося в одеяло. Я оставил ему еды, которую принесли мне ближе к вечеру, чтобы он смог хотя бы поужинать, и смог нормально помыться.
— Я не могу, я боюсь, я совсем не знаю, как себя завтра вести и что делать.
— Это естественное волнение. Когда я готовился к своему первому приему, меня тоже здорово трясло, а Вэн так вообще вырвало.
— Тебя готовили к этому всю твою жизнь, а я?
— А ты что? Правила этикета за столом ты, хвала Прекраснейшей, усвоил. А все остальное — это ерунда.
— Нет, не ерунда, не ерунда, — я почувствовал, как у меня начали стучать зубы.
— Дей, чтобы ты не отчудил, это примут за эксцентричность, — вздохнув, Эд пересел на кровать и потрепал меня по волосам. — При этом размер эксцентричности прямо пропорционален стоимости твоих акций. На таких приемах нельзя вести себя правильно или нет, пойми. Главное — не упади с лошади, держись сзади, не лезь вперед и не обращай слишком пристальное внимание на девушек. Да и не выделяй одну из них слишком уж сильно. Когда начнутся танцы…
— Я не умею танцевать.
— Брось, это же не бал древних королей, где от кадрили мозг закипит. Это обычные танцы, как на любой дискотеке.
— Вот только я не ходил ни на одну дискотеку.
— Ну вот она, твоя первая дискотека, — Эд усмехнулся. — Не переживай, все будет нормально. Тебе помочь уснуть? — Я сначала покачал головой отрицательно, а затем закивал. Эдуард улыбнулся и дотронулся кончиком указательного пальца до середины моего лба, выдохнув короткое заклинание. Я пока его не знаю, еще мало разбираюсь в магии разума. Пора уже серьезно браться за обучение этим мозговым премудростями. Это была моя последняя мысль, перед тем как провалиться в сон.
Утром я проснулся удивительно отдохнувшим. Быстро, чтобы ко мне не вернулся мой вчерашний мандраж, я умылся и надел на себя все то, что заботливый дядюшка повесил на стул. Пригладив волосы, я посмотрел на себя в зеркале: на меня смотрел бледный подросток с лихорадочно блестевшими черными глазами. Из-за темных волос цвет лица казался еще бледнее, чем был на самом деле. Ну хоть прыщей не было и то счастье.