Вдруг Ягайла глянул назад, на епископа и магнатов, и, направив коня ближе к Витаутасу, вполголоса сказал:
— Они потребуют от тебя и твоей княгини верности мне и обещания, что ты будешь княжить в Литве и русских землях только до своей смерти!
Сказав это, Ягайла снова чуть отъехал от Витаутаса.
Витаутас молчал.
— Говори смело, если даже они и расслышат несколько слов, то ни епископ, ни другие мои магнаты литовского не знают. А твои ведь преданны!
— На такое я не пойду, — после долгой паузы ответил Витаутас, не глядя на Ягайлу.
Ягайла встревожился и торопливо сказал:
— И они заупрямятся. Уж я-то хорошо знаю. А ты, брат, соглашайся. Сдержишь потом свое слово или нет, а теперь, чтобы все было спокойно, соглашайся.
Позади, в коляске, снова послышался веселый смех и приятные голоса государынь.
— Нет, — коротко ответил Витаутас, опять не поворачиваясь к Ягайле.
Так беседуя, они выехали из леса. В островецкой церкви снова зазвонили колокола и, словно море, заволновалась толпа у стен замка.
— Брат, давай поедем завтра в островецкие пущи поохотиться. Я заметил, зверей здесь много. Там и поговорим с глазу на глаз. А здесь нам будут мешать.
— Завтра-послезавтра я уже должен уехать отсюда; меня ждут важные дела: не взята Велиуона… Жемайтия… Еще и с орденом придется говорить.
Ягайла вроде бы вздрогнул, быстро повернул голову к Витаутасу и уже неуверенно спросил:
— На что же ты согласишься?
— Только на то, что было предложено мне через брата мазовецкого князя Генрика.
— На это не согласятся они!.. А Скиргайла? А Швитригайла? А другие мои братья?..
— Они поклянутся хранить верность мне, а я дам им русские земли.
— Поклянутся тебе, а мне?
— Поклянутся и тебе.
— Они не согласятся клясться тебе. Не согласятся. Я-то их знаю. Этот епископ… с Земовитом между собой дерутся, а против меня заодно, и такие упрямцы… что, если они не согласятся, тогда и все остальные не согласятся… и королева…
— А может, мне удастся переубедить их? — повернувшись к Ягайле, спросил Витаутас.
— Нет, их не переубедишь, не подкупишь: это такие упрямцы, что и мою дорогую королеву…
— А если я Земовита посажу справа от тебя, а епископа — слева?
— Не делай этого, Витаутас, — испугался король, — епископ никогда не согласится. И прелаты не согласятся. Пусть они между собой дерутся. А мне нести этот крест до гробовой доски… Земовит несколько уступчивее…
— Тогда прикажи епископу вернуться в Краков.
— Не послушается! Не вернется!
— Тогда прикажи заключить его под стражу и запри в замок.
— А Рим! Что скажет Рим! — снова испугался польский король. — И Рим за него… Только ты, брат Витаутас, не разрушай больше наше единство… Беда мне с ними… Прелаты тоже хотят в епископы; Кропидло бунт поднимает, а епархий больше нет!.. Надо новые храмы строить, а откуда я деньги возьму, если они налоги платить отказались…
— Нет, не могу. Жемайтия провозгласила меня своим королем, и я хочу короноваться.
— Жемайтийским королем?
— И литовским. Ты польский король, а я должен быть королем жемайтийским и литовским. Этого требуют честь и интересы нашего государства.
— Брат Витаутас, клянусь тебе ранами Христа, что я ничего не имею против твоего коронования. Я уже слышал… Я даже помогу тебе. Ты достоин этого. Литве это необходимо. Я попрошу римского императора, он пришлет тебе корону, только теперь ты не разрушай наше единство и согласись!
— А если твои магнаты не согласятся, чтобы я короновался, если заупрямится епископ, прелаты?
— Если однажды уступишь ты, то в следующий раз придется уступить им.
Витаутас долго молчал, а потом спросил:
— И что же они мне предложат?
— Литву и русские земли без Луцка… до твоей смерти и… верность мне!
Витаутас ничего не ответил.
Толпа у замковых ворот заволновалась еще сильнее. Оба государя придержали своих коней, и, когда приблизилась коляска, Ягайла поехал рядом со своей королевой, а Витаутас — рядом с княгиней. Они молча миновали ворота замка.
Короля Ягайлу с королевой, как недавно князя Витаутаса с княгиней, тоже встречали островецкие бояре хлебом-солью. Священники окропили их святой водой.
Князь Витаутас, увидев, что польские шляхтичи стараются как бы оттереть его в сторону, чтобы все почести достались только одному королю, нарочно пришпорил коня и рядом с Ягайлой въехал в город через замковые ворота. И через город они ехали один — с одной, второй — с другой стороны коляски государынь.