тихо дверку. Даша смотрела вглубь большой толпы И не могла понять, откуда запах. Таил в себе он много темноты, Она, будто запутана в канатах. Тот парень наступил опять на платье И этим ее сильно разозлил. Она ему сказала грозно: - Хватит! Взглянула на него, что было сил. По телу прокатился тихий ужас, Холодная, как лед, немая дрожь. И вместе с тем, ей стало очень душно, В груди у парня был торчащий нож. Но он ей также мило улыбался И продолжал, как прежде танцевать. Мужчина на диване оказался Повешенным, петлю не может снять. Девчонки рядом с Дашей в платьях красных, Измазанные с ног до головы. Но, их наряды не из красок разных, А из застывшей на телах крови. И черный пол уже стал ярко-алым, Немного скользким, только не от льда. «Мы думали, что души их спасаем, Во тьме они погрязли навсегда». Она шла мимо них, потом бежала И Витю так старательно звала. От музыки все здание дрожало, Туманом там стелилась пелена. Но, он исчез, потух, как будто свечка, И в сумраке не видно его глаз. «Среди волков лишь я одна овечка, Я не смогу их одолеть сейчас». Она шла мимо них сквозь темноту, Внезапно появился блеклый свет. По лестнице он вел лишь только ту, Которой еще слишком мало лет. Она шла и держалась за перила, Чтобы с нее случайно не упасть. От тьмы ее покинула вся сила, И этот клуб похож на чью-то пасть. Поднявшись вверх, она зашла в тупик. Он слабым светом тоже освещался. И прежде, чем издать короткий крик, Заметила, как стали разъезжаться Все стены, закрывая путь назад. Они сложились в новую дорогу. И перед ней открылся зимний сад С деревьями кругом по коридору. Огромные кустарники в цветах, Холодные бутоны, словно слезы. Плетутся, как в загадочных мечтах Большие и прекраснейшие розы. Все алые, с колючими шипами И источают резкий аромат. Украшены все стены зеркалами, А вместо потолка кипящий яд. Она идет так медленно к двери, Которая затянута лозою. И кажется, как будто все в крови, Цветы здесь поливают не водою. Спокойно эта дверь сама открылась, Лишь стояло к ней только подойти. Но, Даша ничему не удивилась, Она должна сейчас что-то найти. Теперь она вошла в уютный зал, Который был бордового оттенка. Там кожаный диван в углу стоял, А рядом столик, бронзовая стенка. Бутылка нераскрытого вина, Напротив - серебристые бокалы, Хрустальные, но их всего лишь два, И фрукты, и конфеты там стояли. За столиком уже давно сидит, Раскинувшись на кожаном диване, Тот, чьи глаза опасны, как магнит, Таинственный и элегантный парень. Одет он в дорогой и строгий смокинг, Так удивляет странной красотой. А волос его вьющийся и темный Заметно восхищает густотой. Прекрасен до испуга, до забвенья, С ним не сравнится даже идеал. Увидев его лишь в одно мгновенье, Уже будет не важно, кем ты стал. - Ну, здравствуй, Дарья, рад тебя увидеть! Он ей сказал загадочно смотря. Но, голос так красив, чтобы обидеть Невинное, прекрасное дитя. - Быть может, ты упрямо ждешь ответа, А я, будто культурный человек, Должна не открывать тебе секрета, Не выдавать движеньем губ и век Того, что я не рада нашей встрече. Воспитанность, как честность я ценю, Но за свои стремленья держусь крепче И точно знаю, я их сохраню. Он улыбнулся, взглядом замирая На огненно-пылающих глазах. - Конечно человек, и ты такая, Как все, кто приходил ко мне в слезах. И каждый говорил, и зарекался, Что в жизни никогда не станет злым. Но, мне было смешно, и так смеялся, Когда опять здоровался я с ним. - Давай не будем много говорить И время тратить, ведь оно бесценно. Меня нужно скорее отпустить, Так будет лучше и тебе, наверно. - Если не знаешь, то теперь заметь, Тебя я здесь насильно не держу. Вот дверь, с тобой хотел лишь посидеть, Не уходи еще чуть-чуть, прошу. Она прекрасно знала, что хитрец Ее интеллигентный собеседник. Чертовски-привлекательный ловец Тех, кто другим проснулся в понедельник. - Скажи, что с Витей, он сейчас в порядке? Спросила Даша, посмотрев на дверь. - Он детям раздает призы, подарки В шубе, с мешком и с бородой теперь. - Но в этом клубе только слуги мрака, Не видела там никаких детей. - У зрения бывает много брака И далеко не только у людей. Прошу, присядь, мне как-то неудобно, Что ты стоишь, еще на каблуках. Она, садясь подальше, очень скромно Перебирает пальцы на руках. «Он говорит, что дверь сейчас открыта, Но знаю - это воздух и мираж. Мне не уйти, пока все не забыто, И я должна терпеть этот пейзаж». - Возьми, немного выпей для веселья, Ему уже десятки сотен лет. Он протянул бокал, но, без сомненья, В ответ услышал только слово «нет». - Как хочешь, предлагать не буду больше. Посмею об одном тебя спросить. Ты, в самом деле, думаешь, что дольше, Счастливее других я смог прожить? И ты меня считаешь сущей тьмой, Беспечным злом, болотом возле луга. Ну, разве не смешно тебе самой? Я был таким, как ты, кому-то другом. Любил своих родных и так мечтал О том, что стану я врачом великим. Пришлось платить за то, что помогал. Мне пациент попался крайне дикий. А я хотел помочь, тогда не смог, Не знал, что он был связан с криминалом. По телу пропускали жгучий ток И снова накрывали одеялом. Я помню эту боль, она везде, По телу растекалась едкой лавой. Я должен был довериться судьбе, Душа, вот только, оказалась слабой. Они меня оставили в лесу, Но волки убегали так брезгливо. Не мог я проронить одну слезу, Хоть этого хотел безумно сильно. Тогда во мне зажегся новый свет. Очнулся в хирургической палате. Но имени уже, конечно, нет, Я всем им отомстил в белом халате. Меня тогда не называли прежним И пулей, дробью, сотнями всех ампул. Огонь меня не палит, нож не режет, Плету грехи, как коконы тарантул. Он грустно говорил, а голос тихо Совсем по-человечески дрожал. - Теперь ты знаешь, стать таким не лихо, Это не то, о чем всю жизнь мечтал. Он взял ее за руку осторожно И дальше продолжает говорить: - Ты думаешь, что это невозможно, Но я хочу действительно любить. Твоя рука, в ней очень много жизни. Пусть человек, но как же ты богата! Ты можешь становиться еще выше И падать вниз до самого асфальта. Я знаю, счастье - это иметь выбор, И только он способен дать свободу. А я в огне, как в океане рыба, На суше лишь в дождливую погоду. Он смотрит сквозь нее, через глаза К ней в душу осторожно проникает. - Ты знаешь, это все не чудеса, Чудесно то, что наша жизнь бывает. - Зачем ты это все мне рассказал, Не стал хвалить существованье злое? - Я этого не выбрал, но страдал, Теперь живу лишь там, где все пустое. Не спрашивай, что лучше выбирать, Как ангелам живется, я не знаю. Но, точно лишь одно могу сказать: Я человеком не тянулся б к раю. Не потому, что здесь так хорошо, Порой хочу бесследно испариться. Но, здесь есть то, чего бы не нашел, Летая в облаках, как будто птица. - И что же есть такое в темноте, Которое влечет, затмив рассудок? - Загадочность в холодной пустоте. Все, что осталось, когда стух окурок. То самое, что свету не дано, Отсутствие желаний и всех страхов. Когда уже нет боли, все равно. Когда твоя душа осталась прахом. Его слова звучали еще тайней, И становился взгляд таким палящим. Прикосновенья рук теперь приятней, Чем были еще две минуты раньше.