И недоверчиво открыла глаза, отчетливо увидев, как малышка
кивнула, де мол все понятно, не глухая. Ольга Васильевна удивленно подняла одну бровь, но никак больше не отреагировала. Быстро сориентировавшись, она отправила женщину на кухню.
— Татьяна Николаевна, вы можете идти, и попросите, пожалуйста, Веру подогреть питание. Я скоро спущусь.
Татьяна ушла, а Ольга, преодолев непонятно откуда взявшуюся иррациональность происходящего, слегка наклонилась и спросила, не веря, что произносит эти слова семидневной крохе:
— Ты меня слышишь? Ты меня понимаешь?
И опять получив утвердительный кивок девочки попыталась кивком показать ей на возможную камеру наблюдения.
Кажется, малышка поняла, перевела взгляд, задержала его над дверью и снова слегка кивнула. Ольга выпрямилась, постояла, заложив руки за спину и приходя в себя, затем быстро вышла из комнаты.
Вернувшись, оставила в сторону бутылочку, принесла теплой водички и, раздев ребенка, машинально отметив сухость постельки, поднесла ее к лотку, подержала, закрепляя процедуру, и уже хотела начать ополаскивать тельце, как девочка пописала.
— Отлично, — подумала Ольга, споласкивая ручки, ножки и протирая лицо малышке, — Уже и в туалет научилась ходить. Чертовщина какая- то! Может она вообще попала в подпольную лабораторию? И здесь производятся опыты по пересадке сознания? А контракт? Что за тайны? Что за запреты на общение? И баснословная сумма вознаграждения за месяц.
Быстро закончив процедуру умывания, Ольга взяла бутылочку и поднесла к малышке, которая в нетерпении уже поглядывала на нее. Она недолго дожидаясь, схватила бутылочку ручонками и подтянула к себе так, что Ольга едва не выронила ее ребенку на грудь. А та не обращая больше внимания на окружение, присосалась к соске и довольно причмокивала, то прикрывая свои огромные голубые глаза от удовольствия, то снова распахивая их.
Вот так Машенька, рассуждала Ольга, опускаясь на стул. И как теперь ей быть? Открытие было ошеломляющим, но минуту подумав, Ольга пришла к выводу, что наняли ее именно для ухода за новорожденной. В конце концов, в любом случае, это беспомощный младенец и ему нужны ее руки и забота. Значит ей нужно присмотреться к малышке и, исходя из
этого составить план занятий, а режим ей подойдет обычный. Собственно, как каждому младенцу, ей нужна еда, гигиена, прогулки и массаж. А остальное сложится по ходу знакомства с ситуацией.
Успокоив себя полученными выводами, Ольга забрала пустую бутылочку, опустила жалюзи, притенив комнату, и оставила Машеньку спать.
Когда она спустилась вниз, Вера всё так же хлопотала на кухне.
— Кофе? — получив утвердительный кивок, она заправила турку и поставила на плиту. Достала две чашечки, сливки, сахар и вазочку с печеньем.
— Как вам? С сахаром? Сливки?
— Спасибо, я черный без сахара, — улыбнулась Ольга.
— Вот- вот… я тоже… И что это за кофе! Намешают все подряд.
Вера присела к столу и приготовилась слушать.
Ольга передала график кормлений, общее расписание сна и бодрствования. Расписала даты консультаций, приема медицинской сестры. Отметила свое время, когда она может пообедать-поужинать или решить возникающие вопросы.
— Вера, — в итоге обратилась она, — я прошу в течение месяца никого не заходить в наш блок без особой причины, тем более в комнату к малышке. Это время мы не будем выходить гулять, кроме как на балконе. Мне не хочется, чтобы ребенок подхватил какой-нибудь вирус, пока немного не освоился.
— Да и заходить-то некому! — Вера обреченно махнула рукой. — Разве что Татьяна Николаевна…. Но я ее предупрежу, не беспокойтесь. А я там практически только спать поднимаюсь, не будет вас никто беспокоить.
Первые дни прошли совершенно спокойно. Ольга приглядывалась к Маше, старалась подметить каждую деталь, каждый поворот головки или движение ручкой. А девочка безропотно приняла предложенный режим и, кажется, с удовольствием включилась в игру «узнай меня». Массаж и упражнения на отдельные группы мышц, на укрепление координации, голосовые — все воспринималось с возможной активностью. Часто Маша самостоятельно упорно повторяла упражнения.
Любимым их местом стал балкон. Долгие прогулки перед сном, а иногда и во время сна малышки, изучение сада, насколько позволял обзор, даже знакомство Маши с жильцами дома. Ольга сама уже не могла определить, когда и почему стала относиться к этом малявке как к родному человеку. Маша стала для нее вроде бессловесного друга. Так обращаются к любимой собаке — холят, лелеют, кормят и доверяют. Она сообщала девочке необходимые сведения, показывала кто есть кто в доме, и была уверена, что та все запоминает.
Ольгу настолько увлекли ее новые обязанности, что она не заметила, как срок ее контракта почти завершился. Через два дня она должна была покинуть этот дом и вдруг неожиданно для себя поняла, что не хочет этого! Она привыкла к Машеньке, привыкла помогать ей в развитии и восприятии окружения. И неожиданно для нее самой это стало приносить Ольге удовлетворение. Да что там говорить, даже столь затворническая жизнь оказалась Ольге по нраву. Она чувствовала себя комфортно в расписанном повторении ежедневных действий, в спокойном ритме жизни после многомесячного периода беготни по собеседованиям и репетиторствам. Ей понравился этот дом, который она видела практически только из окна и с балкона, редким вечером выходя на крыльцо на несколько минут. Вообще, атмосфера в доме, его обитатели отношения между ними, — все импонировало Ольге настолько, что она с легкой завистью думала о хозяевах дома. Смущала лишь мысль о родителях малышки, которые ни разу за весь месяц не пожелали ее навестить.
Ольга уже хлебнула, как говорится, полной ложкой всяческих «радостей» от жизни. Поэтому она не порывалась осуждать их, но очень бы хотела узнать причины такого отношения к девочке.
Что-то дальше будет с Машей? Захочет ли она открыться еще перед кем-то? Тяжело ей будет снова встретиться с непониманием окружающих.
И опять защемило в груди в преддверии расставания. Теперь уже в беспокойстве за Машу.
Месяц спустя, после того как Наташа уехала, чмокнув в щечку Татьяну Николаевну на прощание и помахав Вере ручкой, она неожиданно появилась в усадьбе. Ничего не объясняя, Наталья потребовала от Веры, чтобы та отдала ей документы на квартиру, поскольку они ей срочно нужны.
— Наташа, о чем ты говоришь? Как документы на твою квартиру могут оказаться у меня?
— Но ключи же у вас были? Значит и документы тоже.
— Ключи мне Алексей Николаевич передал перед отъездом, а документы у него.
— Тогда пойдемте в кабинет и заберем. Я имею право, это моя квартира!
— Нет, дорогая. В кабинет я тебя не пущу, да и документы, скорее всего у юриста. А вот тебе домой пора, скоро последний автобус отходит. Ты разве не в курсе, что Алексей Николаевич запретил тебе здесь появляться до его приезда? Вот через пару дней вернется, тогда и встретитесь, и все решите.
— Да не могу я ждать его приезда! — Наташа разрыдалась, — мне ночевать негде! Витя сказал, чтобы я без документов не возвращалась, он не пустит меня.
— Так ты опять с этим аферистом! — всплеснула руками Вера.
— Не надо о нем так! Вы совсем его не знаете! Он не хотел никого обманывать! Просто так сложилось! — вскинулась Наталья, — в свою-то комнату мне можно подняться? Я кое-что из вещей возьму…
Вера молча кивнула головой и Наташа поднялась по лестнице.
Уже проходя через холл в свое крыло она краем глаза отметила, что в противоположной стороне открылась дверь. Наташа приостановилась и взглянула на выходящую оттуда женщину.
— Ольга Васильевна?!
— Наташа?
Обе женщины застыли, глядя друг на друга. В голове Ольги всплыл эпизод в кафе — красивая молодая девушка в положении…Наташа…Алексей…
Так вот кто мама Машеньки. А отец…хозяин усадьбы…
Ольга побледнела, на деревянных ногах, медленно прошла к креслу и присела. Наташа тоже молча села в соседнее кресло.
Несколько минут они молчали. Наконец Наталья собралась с духом.