--Поэтому ты уехала, - констатировала я, не зная, как реагировать на мать, которая впервые в жизни при мне проявила эмоции.
--Да! Я же видела, что ты тянешься ко мне, и чувствуешь боль из-за моего поведения... Я думала, что так будет легче и тебе, и мне... Надеялась, что во время моих приездов будет важнее моя тоска по тебе и я смогу показать свою любовь, а значит перестану причинять и тебе боль своей холодностью... Но не вышло... Ты с каждым годом всё больше похожа на них... Это так страшно...
--Поэтому ты перестала приезжать.
--Прости! Не могла я видеть все их черты в тебе! - мать разрыдалась и уткнулась в мои колени, после чего глухо пробубнила: - Ты живое напоминание всех тех мерзостей, что со мной вытворяли той ночью... Только не подумай, что я виню тебя... Нет, ты ни в чём не виновата... Но я не могу забыть взгляд тех серых глаз... как губы растягиваются в гадкой, издевательской улыбке... как ко мне тянутся руки... А ты ведь на меня смотришь точно такими серыми глазами, улыбаешься их губами... и моё тело сразу пронзает боль, а потом охватывает оцепенение, и я как будто леденею вся...
--Не надо это вспоминать, - пробормотала я, ощущая, как мать начала бить мелкая дрожь.
--Мне ведь тогда исполнилось всего шестнадцать! Я была скромной, невинной девочкой, не знающей, что моя первая любовь обернётся таким ужасом... Что тот, кого я боготворила, так поступит со мной... Что он вообще способен на это... Лишь позже я узнала, что была не единственной, с кем они так поступили... Они любили найти такую глупую дурочку как я, из бедной семьи и очаровать её, заверить в своей любви, а потом проделать все те мерзости... Они упивались своей безнаказанностью... Знали, что их отец решит все проблемы... А самое ужасное, что я даже не знаю, кто из тех монстров твой отец... Они ведь похожи, как две капли воды... и постоянно менялись, не прекращая мою пытку...
--Бабушка успела рассказать, почему я появилась на свет и почему ты так вела себя, но не успела ответить на вопросы, - нерешительно произнесла я. - Почему вы не подали заявление об изнасиловании? Почему не посадили тех уродов?
--Заявление? - переспросила мама и, подняв голову, посмотрела на меня, а потом с горечью сказала: - Как я понимаю, бабушка не назвала тебе имена... С ними было бесполезно бороться и тогда, и сейчас... Деньги и связи могут замять любой скандал... Их отец сделал всё возможное, чтобы делу не дали ход... Меня чуть-ли не в проституции обещали обвинить... Что вроде как я сама хотела этого, и даже показали пятерых парней, которые готовы были дать показания, что я и раньше вела аморальный образ жизни, хотя я тогда и с мальчиками не целовалась... Слава был первый во всём.... А бабушке угрожали увольнением с работы, позором, что воспитала дочь проститутку. Даже грозили обвинить в сутенёрстве... Типа, это она мной торговала... Та семья уже тогда была влиятельной и могла многое, а сейчас вообще стала могущественной...
--Да? А где они сейчас? - поинтересовалась я, почему-то внутренне чувствуя дрожь, что могу жить в одном городе с ними.
--Как где? Здесь, до сих пор живут в Хабаровске. Ты даже про их семью не раз слышала и видела по телевизору, - с ненавистью ответила мать. - Это тоже послужило причиной моего переезда... Не могла я видеть, как их отец то детский центр открывает, хвалясь своей благотворительностью, то очередной торговый центр, а то участвует в программе помощи животным... Он бы сначала своих сыновей-животных научил хоть каким-нибудь людским качествам.
--Здесь? - удивлённо спросила я и принялась в памяти перебирать известных людей города, у которых имеется два сына-близнеца.
Но долго делать этого не пришлось. Я почти сразу поняла о ком речь и с ужасом посмотрела на маму.
--Это что, Лагоровы?
--Они самые, - мама с отвращением кивнула.
--Ничего себе, - ошеломлённо пробормотала я. - Теперь поняла, почему бабуля, как только видела кого-нибудь из них в новостных программах нашего региона, моментально переключала программы. А когда четыре года назад один их сыновей Лагорова разбился по пьяни в аварии, сильно радовалась, приговаривая, что Бог шельму метит.
--И я радовалась этому, - призналась мама. - Хотя разбился как раз Слава. Моя первая и такая ужасная любовь...
--Так им и надо! - мстительно произнесла я. - А сейчас поговаривают, что сынок второго близнеца, наркоман конченный и семейство изо всех сил пытается его вылечить, но никак! Воспитал себе мой дедуля и сыновей, и внучка. Пусть теперь мучается!
--Он тебе не дедуля! - отчеканила мама. - Они нам вообще никто! И даже не думай к ним обращаться! Их папаша как раз больше всех смешивал меня с грязью и угрожал и мне, и бабушке.
--Не волнуйся, не буду я к ним обращаться, - ответила я. - Просто теперь буду радоваться любой неудаче этой семейки!
--Лучше забудь про них.
--Уже не получится, - сухо бросила я. - Ведь у тебя не получилось это сделать. Ты уехала, чтобы не видеть меня. А я и этого не могу сделать. Теперь, каждый раз глядя в зеркало, я буду видеть не себя, а черты тех уродов, благодаря которым я появилась на свет.
--Вот поэтому я и не хотела, чтобы ты знала обо всём, - с болью пробормотала мать. - Бабушка обещала, что будет молчать...
--Рассказывая это, бабуля надеялась, что таким образом сможет наладить наши с тобой отношения. Она не желала, чтобы я думала, что одна осталась на этом свете. Ведь после того, как ты перестала приезжать и я узнала, что ты вышла замуж, а потом и родила Артура, я отказалась от тебя и всем говорила, что моя мама умерла. Мне проще было думать, что тебя вообще нет, чем то, что я не нужна тебе.
--Прости меня, умоляю... - глаза матери наполнились слезами, и она снова уткнулась мне в колени. - Я так тебя хотела любить, несмотря ни на что... и люблю сейчас... но мне так больно смотреть на тебя...
--Понимаю, - ответила я, представив себя на месте матери. "Наверное, и мне было бы больно видеть в своём ребёнке черты насильников... Но я бы больше прикладывала усилий, чтобы хотя бы ребёнок не чувствовал себя так, как я в детстве... Впрочем, что уж сейчас говорить об этом или думать. Детство позади. Мать практически чужой человек. У неё своя семья и другой ребёнок, и живёт она далеко. А мне необходимо здесь и сейчас учиться жить одной и строить своё будущее", - подумала я, а вслух произнесла: - Ладно, нужно убрать со стола. А после хочу отдохнуть. Устала я за последние дни.
--Конечно-конечно, - робко согласилась мать и, отодвинувшись, тоскливо посмотрела на меня. - Я всё понимаю.
Встав, я натянуто улыбнулась ей, и начала убирать со стола, думая о своей жизни и в прошлом, и в будущем, а когда всё было сделано, убежала в свою комнату, чтобы побыть одной.
Раздевшись, я упала на кровать и, уткнувшись в подушку, наконец, разрешила себе расплакаться, чтобы выплеснуть всю ту боль, что не давала мне нормально вздохнуть. Только теперь я плакала не только из-за смерти бабушки, а и из-за мамы тоже. Было безмерно жаль её, прошедшую через боль и ужас, её поломанную жизнь, её мучения в дальнейшем.