— У нас есть план, — я показал на телефон. — Алекс должен уже быть внутри. Он проведёт нас.
Алекс ждал нас у служебного входа — нервный, всклокоченный, с кругами под глазами размером с блюдца.
— Вы опоздали, — прошипел он, оглядываясь через плечо.
— Прости, — я пожал руку бывшему сотруднику «ГигаКванта». — Пришлось выбирать маршрут, где меньше камер.
Он кивнул, понимая.
— Следуйте за мной. И ни слова. Если кто-то спросит, вы из отдела биоинформатики, проводите аудит после рабочих часов.
Мы двинулись по безлюдным коридорам. Система безопасности, о которой так много говорили в новостях, оказалась не такой непробиваемой, как можно было ожидать. Обычные сканеры, обычные камеры. Ничего сверхъестественного.
— Они слишком уверены в своих мерах защиты, — объяснил Алекс, заметив моё удивление. — И правильно уверены. Потому что настоящая защита находится не здесь, а там.
Он не пояснил, где это «там», но я догадывался — в том мире застывших людей, снега и пульсирующих сфер.
Мы спустились на уровень ниже паркинга, в техническую зону. Воздух здесь был сухой и пахнул озоном — как перед грозой. Алекс привёл нас к массивной металлической двери без опознавательных знаков.
— «Проект Омега», — произнёс он, прикладывая свой пропуск к считывателю. — Официально не существует. Бюджет спрятан в десятках различных статей расходов. Документация уничтожается каждые три дня. Даже совет директоров знает только поверхностные детали.
— Как твой пропуск всё ещё работает? — спросила Мира. — Разве тебя не уволили?
Алекс горько усмехнулся.
— Меня не просто уволили — меня вычеркнули из корпоративной истории. Все мои исследования теперь подписаны другими именами. Но кое-что они забыли.
— Что именно?
— У меня был доступ к разработке протоколов безопасности. Я создал несколько лазеек, о которых не знал даже Крайн.
Дверь открылась с тихим шипением, и мы вошли внутрь.
Я ожидал увидеть что-то впечатляющее — громадные компьютеры, мигающие огни, учёных в белых халатах. Но помещение оказалось почти пустым. В центре — сферический объект размером с баскетбольный мяч, парящий над подставкой, окружённый тонкими металлическими дугами. Вокруг — несколько рабочих станций с мониторами, на которых бежали строки кода.
— Это она, — прошептал я, не веря своим глазам. — Сфера Дайсона.
— Только модель, — поправил Алекс. — Маломасштабный прототип. Настоящая сфера существует в ином пространстве — в том месте, которое ты видел.
Мира медленно подошла ближе, зачарованно глядя на парящий объект.
— Она… красивая.
Я бы выбрал другое слово. Жуткая. Противоестественная. Чужая. Сфера пульсировала слабым голубоватым светом, создавая вокруг себя едва заметное искажение воздуха, словно мираж в пустыне.
— Что она делает? — спросил я, хотя уже знал ответ.
Алекс посмотрел на меня с удивлением.
— Ты же видел. В том мире.
— Я хочу услышать от тебя. Полную версию. Не обрывки, не намёки. Всю правду.
Он вздохнул и опустился в кресло перед одним из мониторов.
— Это началось шесть лет назад с Туринского эксперимента. Группа физиков, включая молодого Виктора Крайна, проводила исследования квантовых флуктуаций. Они обнаружили странную аномалию — точку, где законы физики как будто… искривлялись. Сначала думали, что это ошибка в измерениях. Но когда проверили — аномалия осталась. Более того, она росла.
Алекс открыл файл на компьютере и показал нам серию графиков.
— Видите эти скачки? Это моменты, когда аномалия расширялась, создавая что-то вроде кармана между измерениями. Крайн первым догадался использовать эти моменты для ввода зондов в аномалию. И в одном из таких карманов они нашли её.
— Сферу, — кивнула Мира.
— Да. Объект, который не мог существовать согласно законам нашей физики. Совершенно невозможная технология… или артефакт. Крайн был одержим. Он привлёк частное финансирование, собрал команду лучших умов и основал «ГигаКвант». Официально компания занималась квантовыми компьютерами. На деле — изучала сферу.
Я старался сохранять спокойствие, но внутри всё кипело от гнева и страха.
— И когда вы поняли, что она делает с человеческим сознанием?
Алекс отвёл взгляд.
— Не сразу. Сначала были эксперименты на мышах. Они… «застывали», когда находились рядом с активированной сферой. Их мозговая активность показывала странные паттерны, словно они решали сложные математические задачи.