Уже подходя к двери гостиной, Марьяна услышала грохот, точно упала ваза или кувшин. Испугавшись до смерти, девушка не раздумывая открыла створку и ворвалась к нему, а от увиденного у неё подкосились ноги. Николай Платонович стоял у камина и едва держался за спинку кресла, стоящего рядом, он держался за грудь и задыхался. Мари бросилась к нему, с криками и принялась звать на помощь и тот час прибежала все кто мог её слышать.
- Письмо, - выдавливая из себя с хрипотой граф и дрожащей рукой показывал на камин.
Марьяна побежала, подумав, что тот случайно уронил бумагу и просит достать. В языках пламени, порхало сожжённое почти до конца письмо, которое вызвало у графа приступ, но спасти его было никак нельзя. Она сочувственно смотрела на графа, а тот в ответ посылал ей взглядом благодарность за всё. В этот момент она заметила в его глазах слезы и особую трепетную любовь, отчего она ещё сильнее желала спасти своего благодетеля.
Случилось так, что Николай Платонович умер спустя два дня, когда осень бросала на землю пожелтевшие листья и пейзаж своим видом наводило тоску, а солнце перестало согревать тело у душу. Тот день стал самым трагичным для неё, не считая кончину крестной. Два добрых ангела покинули её навсегда, и вспоминая о них она считала себя самой счастливой, ведь они её любили и вложили себя ради неё, помогали, защищали и теперича она не имеет права сложить крылья за спиной.Перед тем как закрыть глаза на веки Николай Платонович прошептал : «Не плач обо мне, дитя моё», а она кивнула в знак согласия, хотя знала, вряд ли удастся. Долгое время она чувствовала себя тенью без него, не могла есть, пить, тем паче браться за дела, перекинув всё на управляющего. Это продолжалось до тех пор пока во сне к ней не пришёл граф и не положил тому конец. Он просил Мари жить и радоваться, а не горевать, смириться ибо так было задумано, что теперь она не может закрыть себя в четырёх стенах. С этого дня Марьяна воспаряла духом и пообещала себе и дядюшке – продолжать его дела и жить полноценной жизнью.
Вспоминая это, Мари улыбнулась стоя возле его портрета, который разместился на стене кабинета. «Мой добрый ангел, - шептала она. Благословите, дядюшка.» Каждый день она просила его благословения, как это было при его жизни и всегда чувствовала его присутствие, его большую, заботливую и вездесущую длань. Марьяна чувствовала себя сильной, способной на большие дела, она изменилась как внешне, так и внутренне. Как и при Николае Платоновиче, она вела закрытый образ, не выходила в свет, не посещала суаре и балы, не приглашала соседей в гости и вела разговоры только о делах. Все последние новости, сплетни, слухи она получала от верного управляющего, который был ее глазами и ушами. Столь замкнутый образ жизни ей нравился, а быть среди толпы именитых дворян, девушка не стремилась, важнее было сосредоточиться на делах и думать о будущем. Его она уже спланировать и именно за тем и поехал её верный управляющий. Он многое должен узнать, а она все обернёт в свою пользу, вскоре ей предстоят большие дела, это она и чувствовала.
Сидя за разбором писем, Марьяна услышала стук и знала это Карл Филиппович, его она ждала с нетерпением.
- Вечер добрый, Марьяна Васильевна, - зайдя произнес он, едва скинув редингтон, тот сразу посмешил к хозяйке, дыбы быстрее доложить все что он разузнал.
- Как хорошо, Карл Филиппович, вас то я ждала с нетерпением, - она поднялась и в её зелёных глазах горел неиссякаемый интерес.
- Он живёт всё так же, в том же поместье, с теми же заботами, что и все прошедшие годы, - отчитывался тот, - собирается жениться на некой Надежде Сарасовой, дочке покойного генерала и его ныне здравствующей княгине.
- Значит, князь Протасов, намерен обзавестись семьёй, - размышляя Мари ходила перед большим столом, перебирая в руках смятый лист бумаги. – Кто она? Я не слышала о такой фамилии.
- Они не частые гости в свете! И неудивительно, ведь их положение оставляло желать лучшего, генерал после смерти чуть было не пустил их по миру, хотя не мало сделал для русской армии, я имею ввиду турецкую войну, чем и заслужил золотые генеральские погоны. Ситуацию исправила княгиня, получив от покойной бабки приличное состояние, хотя они не общались много лет.
Марьяна с интересом слушала его рассказ, перебирая в уме всевозможные варианты, дабы повернуть ситуацию в нужное ей русло.
- А что же Протасов? Неучто за ним не водится никаких грешков? – Удивленно развела руки Марьяна.
- Как бы не так, - протянул слуга. – Тот заядлый посетитель ломберных столов, а точнее любитель азартных игр. Стоит отметить довольно удачлив, много выигрывал, но и много проиграл, в том числе немалое состояние.
- Значит наш князь, любит испытывать судьбу, - ухмыльнулась Марьяна. – Стало быть не будем мешать. Думаю вы Карл Филиппович, сможете усмирить его удачу, обернув её в свою сторону. Вам же нет равных в карточных играх.
- Не буду скромничать Марьяна Васильевна, имею такую особенность. Меня мог обыграть только Николай Платонович, царство ему небесное, - кивнул он на портрет графа.
- Замечательно, стало быть завтра же поезжайте и займитесь Протасовым, - заявила она, в полной готовности загнать его в угол.
Почти до полуночи они обсуждали за бокалом вина план и все детали дела. Все должно выйти так как задумала Марьяна и никак иначе, без жалости и сочувствия, она намеревалась нарушить привычный ход жизни Протасова. В голове роились планы, их она озвучивала управляющему, а тот соглашался или предлагал свой вариант. От него она не имела тайн, он знал её историю как и свою, полный решимости подчиняться до последнего вдоха.
Глава 47
Петербург, 1837 год
В один из дней в середине марта из парадного доходного дома инженера Д. Покотилова на Сергиевской вышел невысокий худощавый мужчина и энергичным шагом направился в сторону Литейного. Там, он поймал пролетку и добрался до Малой Морской, где остановился перед небольшим особняком окружённым резным забором. Дом принадлежал барону Миллерову и нынче он собирал в своём кругу любителей азартных игр. Сам хозяин отлично играл и с приходом сезона, когда почти вся дворянская знать собиралась в столице, устраивал приёмы или высылал приглашения для вечерних посиделок. С приходом вечера в особняке собрались гости и вели беседы друг с другом. В их числе был и Андрей Протасов, он недавно прибыл в Петербург и жил на Садовой, где он был счастлив со своей покойной супругой. Всё его теперича внимание было приковано к Надежде Сарасовой, и вскорости намечалась помолвка. Их чувства вспыхнули почти сразу после встречи год назад и они много времени проводили вместе.
Один из гостей, что прибыл с Сергиевской был Карл Филиппович Шейер и сняв мокрый от дождя со снегом редингот и цилиндр отдал в руки услужливого лакея. Осмотревшись он нашёл взглядом Протасова, с которым ранее встречался в трактире на Гороховой и Невском. Он был его главной целью, он шёл по его следам, узнавая о нем все что только можно и это стало их целью с Марьяной. Теперича дело за малым, надобно его обыграть, а за столом уже собирались первые желающие. Опустив руку в карман жилета, Карл Филиппович проверил на месте ли бумага и убедившись, что всё в лучшем виде, поспешил занять одно из мест. На ходу приветствуя старого знакомого и хозяина дома в одном лице, горячо пожелал ему хорошего вечера и присоединился к группе любителей карт.
Играли за четырёхугольным столом, покрытым зелёным сукном, такие столы называли ломберными. Возле каждого игрока лежали мел и щёточка -а мелком на сукне стола делались расчёты, записывались ставки, а ненужное стиралось щёткой. Возле каждого игрока стопки золотых монет, на столе зажжённые канделябры, а за окном сгущалась ночь.