Замигали сразу две лампочки на вызове связи — «атомка» и плавстанция. Звонок разрезал тишину диспетчерского зала. Диспетчер взял трубку, нажал ключ «атомки»:
— Строганов, слушаю.
— Николай Александрович, толчок в системе. Сброс нагрузки восемнадцать мегаватт. Отключался фидер Ветреного. Напряжение сто тридцать киловольт, многовато.
— Понял вас. Будьте внимательны, — сказал Строганов, сокращенными, одному ему понятными значками записывая все, что доложил дежурный инженер смены, и переключился на плавстанцию.
— Николай Александрович, нас дергануло один раз. Что там такое? — на Дерзком любопытствовали преждевременно.
— Будьте внимательны, Зоя Ивановна. Повреждение на линии Ветреного. Линия включилась автоматически. Выясняем.
Строганов еще немножко выждал, прикидывая, сколько времени требуется для всех осмотров и выяснений, и стал вызывать Пионерскую. Подстанция не отвечала.
В диспетчерский зал зашел начальник службы связи, круглолицый полный мужчина с брюшком и наивными добрыми глазами, увеличенными линзами очков.
— Где-то нас тряхнуло, Николай Александрович?
— На ветренской линии. Роман Петрович, попробуйте через связистов вызвать Пионерскую, дежурная молчит.
— Сейчас, сейчас, — связист засеменил в аппаратную.
Диспетчер набрал Ветреный. Дежурный инженер Ветренской станции тоже не откликался, хотя вызов явно шел, частые сигналы торопились друг за другом.
Звонок врезался в напряженное ожидание, замигала лампочка «Пионерской». Строганов нажал на ключ.
— Николай Александрович, слушает вас дежурный электромонтер Иванцова. Я тут… отлучалась. Извините, не предупредила.
— Не вовремя отлучались, Маргарита Тихоновна. Что у вас?
— Все нормально, Николай Александрович. Холодно Только.
Строганов, не повышая голоса, сказал:
— Пока вы отлучались, успел отключиться транзит. Быстренько идите в распредустройство, осмотрите все и доложите.
— Извините, Николай Александрович. Иду.
Снова звонок, мигание сигнальной лампочки.
Ветреный.
— Николай Александрович, Кузнецов говорит. Не пойму, что случилось, нас крепко придавило, я бегал в котельный. Сейчас все в порядке.
— Будьте внимательны, Яков Игнатьевич, мы рассыпались, где-то на линии повреждение.
— Обидно, я всех убедил, что работы на ЛЭП закончены. Уже разошлись. А где предполагается повреждение?
— Между вами и мною.
— Да-а, координаты точные.
— Предупредите директора. Мне кажется, надо возвратить дизелистов. Не исключено, что мы рассыплемся по-настоящему. Как погода?
— У нас поддувает, мороз тридцать шесть.
— Надеюсь на вас, Яков Игнатьевич. Если что — действуйте самостоятельно, пока не по-, явится связь.
Зазвонила Пионерская.
— Николай Александрович, Иванцова. Все включено. На панели ЛЭП «Знаменитово» выпавшие блинкера — отключение от земляной и АПВ.
— Все ясно. Линия отключалась и включилась автоматически. Никуда не отлучайтесь, Маргарита Тихоновна. Разыщите начальника района, предупредите. Пусть на всякий случай готовит аварийный выезд вездехода. Если рассыплемся — вызывайте меня по Минсвязи.
— Хорошо, Николай Александрович.
Диспетчер откинулся на спинку кресла, повел взглядом по приборам. Все спокойно. Вызвал дежурку, спросил, где машина ОВБ. Предупредил:
— Без меня никуда. Будьте наготове.
— А что такое, Николай Александрович?
— Нужно будет съездить в поселок, привезти Забарова.
В диспетчерском зале снова установилась тишина, которую тревожили только слабое жужжание приборов да шелест магнитофона. Строганов потянулся было выключить магнитофон, но передумал. Ничего еще не выяснилось. Что-то должно произойти, должно определиться, показать себя. Впрочем, бывали случаи и без повторов. Лишь при инженерных осмотрах обнаруживали подожженный провод в месте подсечки чем-то, — деревянным ящиком на кузове грузовика-тяжеловоза, металлической конструкцией промприбора. Какой-то головотяп-счастливчик влез под линию, остался жить, но беды наделал всей системе.