Пролог
— Внимание! Тревога! Внимание! Тревога! Всем спуститься в убежище!
Женский голос звучал и звучал, кругом мигали красные огни, по внутрикорабельным стенам перемещались вспышки света, указывающие куда надо бежать и где прятаться. Люди метались по коридорам, кричали, падали сталкиваясь, и вновь поднимались со стонами и хрипом.
— Внимание! — продолжался менторский женский голос, — Тревога! Всем спуститься в убежище!
Метеоритный дождь, сквозь который корабль вышел из подпространства (особенность пространства-времени, которая облегчает сверхсветовую связь и транзит), атаковал неожиданно. Плотный поток встретил транспорт жестко. Команда не успела накинуть защитный слой, и корабль подвергся сильным бомбардировкам.
— Множественное повреждение корпуса!
— Защитный слой исчезает!
— Пожар в третьем секторе!
— …..в пятом и седьмом сек….!
— ….помогите…
Команда дежурных не справлялась с ситуацией и тут же прорвались на капитанский мостик командир экипажа, тридцатилетний Валерий Соколов и начальник смены Николай Кожух, двадцатипятилетний инженер-капитан.
— Доложите подробно! — резко повернул он голову к старшему дежурному.
— Как только мы вышли из подпространства, были встречены мощным потоком метеоритов. Не успели поднять щиты, и тело корабля подверглось бомбардировке. Много пробоин и больших и малых. Но машинное отделение не пострадало. Только каюты пассажиров и другие технические отсеки. Была включена тревога и оповещение о спуске в убежище. Корабль не потерял курса, но щиты слабеют.
— Займись ими, — повернул он голову стоявшему тут же Николаю.
Тот согласно кивнул и бросился исполнять приказ. Сам же, присев в свое кресло, открыл экраны, пробежав пальцами по кнопкам управления. На них высветились графики повреждений. Лицо мужчины стало жестким. Повреждений было много. Целым оставалась только передняя часть корабля, более усовершенствованная и защищенная, как и всякая командная площадка, а также центральная часть с сердцем — её двигателем на нейтронном топливе. Остальная часть с отсеками пассажиров, техникой, продовольствием и медперсоналом была повреждена. При том некоторые без возможности ремонта, как показал ИИ корабля.
Командир внимательно оглядел дежурную команду — все были сосредоточены на выходе из метеоритного потока. Корпус постоянно бомбардировался, и рули двигались согласно автоматическому пилотированию в таких условиях. К тому же Соколов передал сложное управление самому ИИ. Человеческой возможности могло и не хватить. Только машина, с её строгой логикой и безэмоциональностью, могла вывести людей из критической ситуации.
Все на мостике молчали и только следили за экранами с мелькавшими командами и графиками движения.
— Я не могу пройти в машинное отделение! — раздался голос Николая в командирском наушнике. — Проход закрыт по аварийному протоколу!
— Даже не пытайся! — нажав на кнопку наушной рации, спокойно ответил командир. — Вижу на дисплее, что поврежден реактор и происходит постепенное убывание топлива в космос. Еще несколько часов и наш корабль взорвется. Советую разобраться и вернуться. Будем решать вопросы эвакуации.
— Куда, командир? — повернулся к нему Сергей Попов и за ним и вся дежурная команда из шести человек: сам главный штурман экипажа, два инженера-механика, помощник штурмана, связист-электронщик и два охранника из системы ОКА, что в переводе аббревиатуры Охрана Кораблей Аэрофлота.
— Судя по графикам корабль уже не жизнеспособен, и нам остается только успеть выбрать любую более-менее способную нас принять планету. Осмотрись и прикинь, где есть подобные кислородные. Советую поторопиться!
Попов резко отвернулся и уставился в свои экраны. Перебирая пальцами по светящимся перед ним дисплеям, он остановился и замер. Потом повернул к командиру голову. На его лице было написано изумление, граничащее с испугом.
— Командир! Мы… в солнечной системе! — вскричал он, показывая на светящийся за его спиной экран. — Сами посмотрите!
Быстрая манипуляция руками и на центральном экране выведена картинка, от которой все ахнули — это была ими покинутая два года назад их родная солнечная система. А этот самый метеоритный поток, который они задели слегка, был краем колец Сатурна.
Все молча разглядывали известную с малолетства им космическую карту, все еще не веря в уведенное.
— Ты точно определил координаты? — тихо спросил Соколов, прищурившись, разглядывая мощное тело планеты рядом.
— Точно, командир! — также тихо ответил штурман.
— Выходит, что мы вернулись в свою систему? Но как? — прошептал командир сам себе, но его слышал весь экипаж, потому что уже молчали все и даже не слышно было ни шума двигателей, ни жужжания Искина.
— А что если это не наша реальность, командир? — вдруг подал голос молодой помощник штурмана, Васек, как все звали молодого помощника штурмана, впервые севшего в планетолет, рассчитанного на дальние походы.
— Как это не наша реальность? — повернул к нему голову один из охраны, лейтенант Зиновьев, который возглавлял дежурную двойку.
— Возможно, что проходя в подпространстве, наша реальность свернулась, и мы вынырнули в параллельном мире. Такое допускается в современной физике. Об этом нас предупреждали, если вы помните. Но давали такому обстоятельству лишь микронные доли ситуаций. Видимо в такое мы и попали, — попытался объяснить свое видение один из инженеров, внимательно рассматривающий дисплей над собственным пультом. Он вертел им, расширяя и свертывая, увеличивая и уменьшая картинку.
— То, что это действительно солнечна система, безусловно. Но она какая-то не такая, как раньше, — вдруг разбил молчание электронщик Владимир Нечаев.
— В чем ты видишь несоответствие? — спросил командир.
— Смотрите! Видите! Солнце чуть ближе и, по-моему, между ним и Венерой нет еще одной планеты — Меркурия, — обернулся тот к Соколову.
Валерий еще раз покрутил дисплей и также расширял и крутил картинку. Там действительно не было этой планетки.
— Иными словами наша, то есть здешняя Земля ближе к Солнцу? — спросил он, поглядывая на застывшую команду. Они тоже крутили свои экраны, пытаясь разглядеть картинки.
— Точно. Так и есть! Меркурий отсутствует! — отозвался главный штурман, и на мостике повисла тишина.
Через небольшую паузу все заметно оживились, но это оживление было скорее болезненным откликом на создавшиеся условия.
— Что будем делать, капитан? — спросил главный штурман и по отношениям, близкий друг, Сергей Попов.
Валерий на миг задумался.
— Искин, сколько времени нам нужно, чтобы долететь до этой Земли? — задал он вопрос вслух.
— Если с включенным двигателем, то за два часа, — ровным голосом откликнулся ИИ.
— Но у нас поврежден основной блок, — ответил ему по громкой связи Николай Кожух, старший смены, что сейчас находился у входа в отсек с двигателем и слушавший разговоры команды. — К тому же мы используем на такой рывок все оставшееся топливо.
— Сколько у тебя на дисплее его осталось? — отозвался строгим голосом командир.
— Судя по графику лишь на час полтора полета, — послышался голос Николая. — потом только камнем вниз.
— Будем запускать всё, что осталось, — твердо сказал Соколов. — Сколько тебе для этого нужно времени?
— Думаю, что часа будет достаточно. К тому же мне нужны помощники. Пришли дежурных смены.
— Слышали? — обратился Сокловов к повернувшимся на голос инженерам.
Те кивнули и выбежали с капитанского мостика.
— Теперь надо определиться с остальными, — сказал Соколов. — Надо добраться до шлюза и выйти в открытый космос. Скафандров только два.
— Но мы не знаем, что стало с нашими пассажирами, и вообще кто остался в живых. Связи нет, — повернулся электронщик к креслу с командиром.
— ИИ сколько у нас живых особей? — вновь громко спросил Валерий.