— Фанух Аршанус заявил, что промаркировал свои вёдра датой и собственным именем, — женщина обернулась. — Нефима Мостана и Халак Канджанан, прошу вас подойти.
Удивлённые капитаны приблизились и замерли в ожидании.
— Аккуратно поднимите, пожалуйста эти вёдра и посмотрите, нет ли на дне какого из них упомянутой маркировки.
— Это мои вёдра! Я не разрешаю к ним прикасаться! — неожиданно завопил Фем Интруд, но его никто не слушал.
— На этом ничего нет, — объявила Нефима, держа ведро за ручку.
— Есть! — чуть ли не закричал Халак. — Так и написано: Фанух Аршанус.
— Вылейте содержимое в пустое ведро, пожалуйста, и покажите его дно присутствующим горожанам.
Капитан так и сделал, и все смогли удостовериться, что на ведре действительно имеется моё имя.
— Мне его подсунули! — вновь завопил Фем. — Наверное, я отвлёкся, а он мне его подсунул. Да! Так и есть! Это он вор! Он украл моё ведро с раками, а затем подсунул своё!
Мужчина бросился на меня с кулаками, но подоспевший Халак его быстро схватил и обездвижил.
— Вы все были свидетелями, как Фем Интруд утверждал, что не спускал со своих вёдер глаз, что всегда был рядом с ними, а теперь стал заявлять, что отвлёкся и Фанух Аршанус, якобы, не только украл у него ведро, но и подменил на своё. Кто-нибудь хочет что-то сказать в защиту Фема Интруда?
— Нет! Нет! Позор ему! Он оклеветал хорошего человека! Он завидует Фануху! Нашему городу не нужен такой вор! Изгнать его! Изгнать! — начали вопить люди, ещё эмоционально не остывшие от недавнего наблюдения за игрой.
— Тогда я ставлю на голосование два предложения: наказать Фема Интруда исправительными работами на благо города срок в один год и присудить компенсацию пострадавшей стороне в размере пяти тысячи кредитов, или изгнать его из города, путём передачи в распределительный центр, чтобы уже там определили его дальнейшую судьбу? Кто за первое предложение, — исправительные работы на год, — прошу написать мне личные сообщения.
Муэнья выждала минуту.
— Если за первый пункт все определившиеся отдали свои голоса, то прошу написать личные сообщения тех, кто за второй пункт, — изгнать из города с последующей передачи в распределительный центр.
Прошла очередная минута.
— Объявляю волю жителей города Землекаменск: за первый пункт проголосовало четырнадцать человек; за второй пункт — восемьдесят два; голоса воздержавшихся не учитываются. Вердикт: именем Ингурука Люрена Хавия, владетеля земель, относящихся к городу Землекаменск, горожанин Фем Интруд навечно лишается местного жительства с последующей передачей властям в распределительный центр. Решение вступает немедленно и апелляции не подлежит.
Толпа на мгновение замерла, впервые услышав имя спонсора их перемещения на новое место, а потом одобрительно загудела.
Фема связали и увели.
— Тебе, Фанух, передаются эти два ведра с содержимым в виде компенсации, — сказал Муэнья.
— Думаю, что лучше сварить этих раков и бесплатно раздать всем присутствующим. — сказал я, чувствуя свою вину за произошедшее.
— Возражать не буду, — улыбнулась руководитель группы, и я понял, что решил всё правильно.
Люди вернулись на трибуны, а я сходил за водой и начал разводить огонь.
Глава 15
Очередные трудовые будни. Очередная рутина. Очередное ожидание выходных.
Не знаю, как другие поселенцы, а я твёрдо решил больше не нарушать закон. Впрочем, это не помешало мне возвратиться на место преступления и вытащить из воды проклятое ведро. Вылил ли я его содержимое в реку? Зачем? Это совершенно показное и никому не нужное деяние.
Развёл огонь, и пока набирал новых раков, сварил предыдущих, а потом тут же их разделал, отложив клешни и хвосты. Потом сварил свежак, снова разделал, а остатки разбросал по мелководью, как по первому, так и по второму. Решил прикормить оставшихся раков, таким образом.
Последующие дни ничем особенно не запомнились, кроме как сообщением от Пахиля, в котором он предупреждал о своём прибытии. Я не стал расспрашивать о списке контрабанды, решив, что если он не написал, то незачем и мне задавать вопросы.
Всю рабочую пятидневку ожидал, что кто-нибудь да подойдёт ко мне и начнёт высказывать претензии. Но никто заступаться за Интруда не стал, и я снова похвалил себя за социальную активность, — ведь нелюдимов никто не любит. Однако больше не стал корить себя за произошедшее, хотя мы были оба виноваты.
Флаер прилетел в оговоренный час.
— Привет! — здоровается Пахиль. — Вначале самое главное: вот тебе два ящика консервов. Если появится устойчивый спрос, то привезу ещё и побольше, потому что через две семидневки уходим в красную зону.