И Шоу и Алимхан каждый думали сейчас именно об этом. Они перебирали в памяти факты.
Шоу заговорил первым:
— Мы не политики. Мы — практики. Привыкли делать ставку наверняка. — Он мог бы сказать: «Делать ставку на лошадку по кличке „Бухарский эмир“ сопряжено с риском», но не решился говорить Алимхану такие «кислые слова» и ограничился вопросом: — Давайте же разберемся, сколько вы стоите?
— Такое… говорите… — Алимхан резко, даже грубо натянул поводья. Конь захрапел и встал, перебирая ногами.
— Коммерция! В торговле — прежде всего доверие. Сколько стоите вы, господин эмир? Сколько стоит ваша фирма, именуемая Бухарский эмират? Когда собираются открыть купцу кредит, сперва проверяют, что у него на полках в лавке… Что же у вас есть на ваших полках?
Лицо Алимхана пошло пятнами. Он резко сказал:
— Вы не на базаре, мистер Шоу.
— Мы — люди дела, и давайте говорить по-деловому. Золото, нефть — вот что нам нужно.
— Золото?.. То, что… на банковских счетах… а?
— Речь не об этом. Это правда, что пустыни к северу от города Бухары — Клондайк, Эльдорадо? А по берегам Каспия и в долинах Ферганы и Сурхана подземные моря нефти?
— Золото? Нефть?.. Старые-престарые сказки… — пожал плечами Алимхан.
— В архивах Англо-Индийского департамента удалось поднять донесения и отчеты о туркестанском путешествии лорда Керзона — он тогда еще не был лордом. Керзон пишет, что в Бухаре завязал деловые отношения с одним русским путешественником. Русский утверждал, что сделал сенсационное открытие — наткнулся на залежи золота и нефти, неимоверно богатые. Керзон предложил русскому купить у него документы, чертежи, карты месторождений. Почему-то не сторговались. Но с тех пор Туркестан всегда занимал место в азиатской политике сэра Керзона. Революция в России порвала все деловые нити, но есть какая-то связь между этим открытием и историей принцессы — вашей дочери. Документы русского путешественника — если они сохранились у вас — вполне достаточное основание для получения чрезвычайно важной концессии, миллионной концессии, у вас, — конечно, в случае установления порядка в Бухаре и Туркестане…
Он говорил тоном человека, нисколько не сомневающегося, что эмир знает гораздо больше, чем говорит.
— Такой договор обеспечит прочность вашего трона. Тут пахнет не миллионами. Сотнями миллионов. Для вас и ваших потомков.
Эмир лишь мычал:
— М-ммм! Тауба! Урус-инженер не обманывал. Мы брали золото из земли… много золота… Только вот… революция… ох-охо… Мы закрыли рудники… песок засыпал следы…
— Документы сохранились? Они у вас?
— Нет. — Алимхан отрицательно покачал головой. — Бумаги я отдал… жене.
— Бош-хатын?
— Нет. Среди моих жен была… француженка… Она взяла. Я отдал ей книгу.
В мозгу индуса забрезжила мысль, туманная, неясная.
— Книгу? Какую книгу?
— На обложке такая… белая змея…
— Невероятно! — Бледность проступила у индуса сквозь красный загар.
— Позвал придворного переплетчика… приказал те бумаги сшить, заключить в переплет… Тут как раз война… штурм… отвратительно. Книгу с белой змеей взяла жена француженка… С того ужасного дня… в Кермине… ничего не слышал…
Бессвязно он рассказал историю Люси и ее дочки Моники.
«Вот она ниточка, связывающая девчонку с эмиром…»
Очень хотелось Шоу оказаться сейчас в бунгало в Пешавере. Книжка-талисман с белой змеей стояла перед его глазами. Он держал эту книжку в своих руках.
Некоторое время они ехали молча. Каждый думал о своем.
— Вот мы говорили об Ибрагиме, — заговорил Алимхан. — Человек он подозрительный, недоверчивый, дикарь. Он не верит людям. У него все враги.
— Даже вы?
— Да.
— А почему вы его не купите?
— Он богат… Вождь богатого племени Локай… Богат воинами, конями, баранами. Все, что есть в племени Локай… все принадлежит старейшине Ибрагиму. Закон такой.
— Почему бы вам не породниться с ним? Отдайте ему свою дочь. — Он говорил одно, но думал о книге со змеей на переплете.