В этот же период начались новые сдвиги в области музыки. Вслед за рок-волной начался подъем новой электронной музыки. Робертс Гобзиньш, с которым вместе орудовал, ныне покойный, Харди Лединшь и Ингус Баушкениекс из группы «Желтые почтальоны». Ингус вовсе мой сосед, и вот – занимались они тогда электронной альтернативой, выехав в Берлин для того, чтобы сопровождать какие-то перформансы шумовыми эффектами. И там встретили скучающего и уже широко известного Вестбама, после чего Роберт назвал себя Истбамом, и они привезли его в Латвию. Они много чего успели наделать. Но это все еще не было в форме рейва, а происходило в формате эйсид-вечеринок, ставшими популярными и в Европе, и в России.
Мы много тогда с Троицким разговаривали про музыку для показов; здесь вся современная мода подавалась под популярных Жан Мишеля Жара и Вангелиса. Тоже странная для того периода, но более коммерческая и с четким рисунком. Второй строкой шли некоммерческие группы типа «Пингвин кафе», то есть вполне себе бодрые и удобоваримые. Музыка с текстом не приветствовалась по причине слабого знания языков, но основные упреки, которые исходили от Артема и других сведущих людей, сводилась к тому, что они не понимали, почему у нас была такая нудная философия. По идее все должны радоваться, но бодрости как у тех же немцев или англичан не наблюдалось. Это было не только у нас, это вообще у многих ребят из бывшего Советского Союза. Использовалась странная сомнабулярная музыка.
М.Б. И не смотря на такую активность и рост неформальных связей Прибалтика все равно продолжала вариться в своем соку?
Б.Б. Можно сказать и так. Контакты были, но Прибалтика все равно держалась отдельным островом, который посещали как люди Запада, так и Востока. Многие приезжали туда. В Таллине было много финской и шведской прессы, а когда тема моды была поднята на флаг, появились и крупные немецкие издания. Их внимание было сосредоточено на изюминках и чем-то интересном, и под эту тему попадали мы. Внимание к моде подогревалось и из высших инстанций и протекало на разных уровнях.
При этом развитие эстрады привело к тому, что определенная часть эстрадной и художественной богемы Прибалтики уже перебралась в Москву. Кто-то раньше, как Марис Лиепа или Раймонд Паулс, кто-то позже, как та же Лайма Вайкуле, начинавшая как танцовщица кабаре. Это все-таки совсем другой «этаж» общества, хотя и шло в канве шоу, подобия тренд сеттинга и называлось театром, как и театры мод. В Риге, я помню, было всего две точки, которые могли продемонстрировать качественное кабаре.
Одно находилось в шикарном ресторане «Юрас Перле», который был неподалеку от зала «Дзинтари», где поднималась «новая волна». Обычный обыватель туда попасть не мог, сидели интуристы, партийные и кгбешники, цены были умопомрачительными. И славу этому ресторану принесло именно кабаре и то, что некоторые номера там исполнялись, вопреки общесоветским установкам на пуританство, топлесс. Были похожие заведения в гостиницах «Латвия» и «Рига». Под этим всем находился достаточно мощный бэкграунд в виде рижского эстрано-концертного объединения, которое имело связи с Москвой.
Они тоже заказывали костюмы и декорации, я успел подработать для них в 86-87-х годах. Но становление и рассвет темы моды шли немного отдельно от эстрады. Ныне покойная мадам Горбачева принимала активное участие в этом процессе, и когда она организовывала презентацию «Журнала Мод» в киноконцертном зале «Россия», это как раз совпало со случаем, о котором я говорил. Мы были приглашены и проносили за кулисы сцены чемодан самогона, будучи единственными приглашенными «неформалами моды». Выступали мы после многочисленных союзных домов модели, во второй части программы.
Получилось почти совместное выступление с Зайцевым, и нас там показывали в статусе неких диковинных зверьков. Реакция была достаточно странной и неоднозначной. Там тоже присутствовал худсовет, который возглавлял министр легкой промышленности СССР, и он обозначил допоказную репетицию в костюмах так: фашизм, порнография и блядство. Категорически несоветские образы девушек-металлисток, слабо прикрытые прелести, черный шелк и кожа, мальчики в юбкообразнык штанах; в добавок ко всему металл, обилие полированного металла, украшения и аксессуары. Драйв, с которым мы вышли на сцену «России», гласил NOW or NEVER!