Вплоть до 1998 года я вращался в тусовке московских модельеров, в том числе «молодых и голодных», как я их называл. Где я имел честь и удовольствие познакомиться и пообщаться и с княжной Голициной, посещавшей Москву с первым советским показом мод за двадцать лет до нашей встречи. Тогда же реанимировалась идея с рижской Ассамблеей, когда один человек решил заявить о себе через такую подачу и сделал мне предложение. Я, конечно, не мог отказаться, но и это мероприятие попало в финансовый просак уже по причине дефолта 98-го года. Это косвенно ударило и по Латвии, экономика которой была привязана к российской. Но мы сделали Ассамблею, причем полностью неправильной, потому что идеологией уже правили нравы, ей не свойственные. И инициатива, структура и подборка уже исходили только частично от меня, но теми ресурсами, которые попали мне в руки, я все-таки успел опять расшевелить латвийскую моду и до сих пор считаю это немалым достижением. Но после Ассамблеи 99-го года эта идея заснула летаргическим сном окончательно…
М.Б. Для этого были причины помимо финансового кризиса?
Б.Б. Вне всякого сомнения. Во второй половине девяностых многие взоры были обращены к вещам обычным и брендам среднего класса, а потом, как пьяный водитель переваливает из одной канавы в другую, так и у нас произошло с модой рубежа нулевых и позднее. Нынешняя мода практически умерла от обжорства, алкоголя и наркотиков. Вседозволенность и культ брендов ни к чему хорошему не привели. Практически любой может ей заниматься, были бы денежные массы за спиной. Талант значит уже не так много, больше значит раскрученность и продвижение марки. А для этого подходят и звезды-однодневки. Все это отлично до поры до времени. Но даже этому найдется альтернатива, поскольку найдутся противники.
После скачков восьмидесятых и девяностых возникла необходимость в чем-то более долгосрочном, интеллигентном и удобном. Весь этот забег за пропиаренными «благами», которые служат два-три месяца, уже практически закончился. И чем быстрее каждый до этого дойдет, тем лучше. Те же альтернативщики, которых сейчас представляют и модельеры, и представители стрит-фешн, как только войдут в качество тренда, начнут свой путь облагораживания. И это тоже будет альтернативой. Как раньше это шло в канве альтернативы политике, потом потребительскому вкусу, а сейчас это, к примеру, стрит-фешн, тяготеющий к гайдлайнам, и тот же DIY. Ведь мода это сплетни, которые мы одеваем. А что касаемо Ассамблеи – основная ее задача состояла в том, чтоб научить людей думать иначе. Думать творчески и по-своему. И сейчас, спустя десятилетия, это практический и очень важный компост, наподобие того, которым ты занимаешься…
М.Б. Все верно, просто сейчас происходит завершение некоторого исторического витка, на вираже которого многое, что было стремительно накоплено и создано в виде прототипов и демо-версий в андеграунде, все еще толком не отрефлексировано. И что в сухом остатке, если попытаться подвести итоги?
Б.Б. Возможно, здесь вопрос надо разделить на два блока, один из которых будет практическим, материальным.
С точки зрения Латвии, появилось альтернативное и мощное понятие моды, а для обывателя это было событие, когда по городу разъезжало множество иностранных туристов, включая Пако Рабана и других знаменитостей. На мероприятие летели битком набитые самолеты гостей посмотреть, что из себя представляет неукрощенная мода. Культурная жизнь и внимание СМИ подпитывалась этим. И несмотря на то, что внимание постсоветского пространства было ориентировано на Запад, это событие давало приток интереса в рамках вектора с запада на восток. Влияние альтернативной моды превзошло (по влиянию на культурные течения) другие альтернативные направления творчества, включая кино и театр. В общекультурном смысле Ассамблея, которая проводилась несколько лет, создала дискурс о том, что все это есть, возможно, имеет право быть – и интересно это публике и журналам.
А в чисто практическом смысле, это была отдельная площадка и ниша для художественного высказывания в области моды. Даже при деградирующей индустрии и отсутствия моды от кутюр на постсоветской территории. Это было и шоу, и коммуникация для реализации творческих амбиций. Некоторые из участников ассамблеи начали работать в области моды на профессиональном уровне, а кто-то ушел в другие творческие области, связанные с театром, кино, журнальным глянцем и перформансами.