Интересно послушать мнение о современной демократии и по вопросам антисемитизма Иосифа Бродского.
ИОСИФ БРОДСКИЙ — АНТИСЕМИТ И АНТИДЕМОКРАТ
В 1990 году в журнале «Континент» (62), издаваемом в Париже Владимиром Максимовым, журналист Виталий Амурский задал такой вопрос Нобелевскому лауреату Иосифу Бродскому: «А как вы, автор пронизанного глубокой внутренней болью «Еврейского кладбища в Ленинграде», пришли к христианству?».
Ответ выглядел вкратце так: «В возрасте 24 лет или 23-х, уже не помню точно, я впервые прочитал Ветхий и Новый Заветы, и это на меня произвело, может быть, самое сильное впечатление в жизни… Разумеется, я понял, что метафизические горизонты, предлагаемые христианством, менее значительны, чем те, которые предлагаются иудаизмом, но я совершил свой выбор в сторону идеалов христианства, если угодно… Я бы, надо сказать, почаше употреблял выражение иудео-христианство, потому что одно немыслимо без другого…».
Видимо, автобиографичны были строчки из произведения Бродского «Представление. (Стихи)», опубликованного в этом же номере журнала «Континент»:
И лобзают образа с плачем дети обреза…
Это — в отличие от «чучмека»:
Раз чучмек, то верит в Будду
«Сукой будешь?» — «Сукой буду».
В этом же произведении есть такое отношение к арабоеврейскому конфликту:
Над арабской мирной хатой
Гордо реет жид пархатый.
В самой же стране бывшего пребывания Нобелевского лауреата:
И младенец в колыбели,
Слыша «баюшки-баю»,
Отвечает «мать твою!»
Здесь же дается некое философское соображение:
Жизнь возникла как привычка Раньше куры и яичка.
Свое же отношение к нарождающейся демократии и независимости мелких «советских» государств И.Бродский выразил в одноактной пьесе «Демократия!», где действующие лица:
Базиль Модестович — глава государства,
Петрович — министр внутренних дел и юстиции,
Густав Адольфович — министр финансов,
Цецилия — министр культуры,
Матильда — секретарша.
И еще одно действующее лицо (по телефону) — министр иностранных дел из Москвы, от Самого — Чучмекишвили, говорящий с грузинским акцентом так, что Базиль Модестович в испуге сказал: «Иосиф Виссарио… тьфу, не может быть…».
Суть же пьесы заключается в том, что в Москве Сам выступает на пресс-конференции, объявляя о введении демократии, и Чучмекишвили звонит, чтобы сообщить об этом местному Генеральному, который в компании с министром внутренних дел и юстиции, с министрами финансов и культуры обедает рябчиком и арбузом. При этом они дружно жалеют, что в стране не растут арбузы: «Одно слово — Евразия, лучше — Азеопа, учитывая соотношение»… «Что поделаешь, приходится расплачиваться за географическое положение, все-таки — Европа. И Берия так считал, я, когда назначали сюда, — упирался, а он говорит: ты, что, Петрович? Все-таки Европа», — говорил Ян Петерс (по-русски Иван Петрович).
После телефонного разговора с Москвой Базиль Модестович объявляет: «Я должен сообщить вам… приятное известие: у нас учреждена демократия». Тут же у присутствующих возникают вопросы: «Какая демократия? Социалистическая? Народная? Может быть, буржуазная? Нового типа?». Но Базиль Модестович говорит только, что теперь его не надо больше называть «товарищ Генсек», а именовать «господин Президент», а то «товарищ Президент» «диковато звучит».
Но возникает проблема: раз в стране вводится демократия («Да какая это демократия? Больше переворот сверху… да демократия и есть переворот сверху, дворцовый…»), то должна быть и оппозиция. Президент считает, что в этих условиях оппозицией должен быть он сам, так как: «И пусть я буду в меньшинстве и против. Какая же это демократия… без оппозиции, я и буду оппозиция, лояльная то есть Потому что оппозиции доверять нельзя, а мне — можно, го есть я сам себе доверяю, то есть во главе оппозиции должен стоять человек, которому доверяешь, как самому себе, чтобы ее контролировать…»
И дальше: «Что до демократии было контрреволюцией, при демократии — славное прошлое…», а на вопрос Петровича:
«Кого же мне при ней брать? Себя, что ли?», — президент отвечает: «Насчет кого брать при демократии— не волнуйся, этого добра всегда хватает, масса людей будет против, в оппозиции. С меня можешь и начать, хотя я — оппозиция лояльная».
Заходит речь о будущем кабинете министров и решают, что министрами внутренних дел и юстиции и иностранных дел должны быть иностранцы, так как «здоровей ненавидеть чужого, чем своего». В момент принятия этих решений выяснилось, что и министр иностранных дел и министр финансов — немцы, служившие в свое время в дивизии СС «Мертвая голова». Окончательно решают: «Иностранный министр должен быть иностранцем. Это только логично… ах, у нас все министры иностранные, кроме здравоохранения…».