Таким образом, энтузиазм её начал спадать, а чувству к Аббасу — затухать. Теперь она снова испытывала то же, что и вначале, до того, как свидания с ним потрясли её, а надежды — ослепили. И именно в этот момент господин Салим Алван попросил её руки, а раз так, Хамида просто отказалась от своей помолвки без всяких колебаний, ведь в сердце она уже давным-давно отвергла Аббаса…
Мать отсутствовала недолго. Она вернулась от господина Аль-Хусейни с серьёзным видом, и скидывая с себя накидку, произнесла:
— Господин Аль-Хусейни нисколько не согласен с этим…
Затем она поведала дочери о том, о чём они говорили с господином Ридваном. Он сравнил обоих мужчин — Аль-Хулв молод, тогда как Салим Алван — уже старик, Аббас — из её круга, а господин Салим принадлежит к совершенно иному классу. Брак такого человека, как господин Алван, с девушкой вроде неё непременно вызовет трудности и проблемы, которые обрушатся на неё, словно брызги дождя. Рассказала мать и о том, что последними его словами было: «Аль-Хулв — хороший парень, он уехал на заработки, ибо он хочет этого брака. Он — лучший кандидат в мужья Хамиде, и ей следует просто дождаться его. Если же он вернётся с пустыми руками, тогда, по предопределению Господнему, вы бесспорно, вправе выдать её замуж за того, кого сами выберите».
Пока Хамида слушала, из глаз её сыпались искры, после чего закричала осипшим голосом, ибо у неё пересохло во рту, и крик её выдавал страшный гнев:
— Конечно, господин Ридван — угодник Божий, или просто хочет таким казаться перед людьми, и если он высказывает своё мнение, ему наплевать на интересы других, и всё из уважения к таким же святым, как он сам. И моё счастье его не волнует ни на йоту. Может, на него подействовало чтение суры «Аль-Фатиха», как и следовало ожидать от человека, который отпустил двухметровую бороду! Не спрашивай этого господина о моём замужестве, лучше уж попроси его истолковать тебе какую-нибудь суру или айат..! Да, если бы он был таким добрым и хорошим, как вы все утверждаете, то Аллах не отнял бы у него всех сыновей..!
Умм Хамида удивилась её словам, и с горечью и порицанием спросила:
— И это так-то говорят о самом благородном и достойном из людей?
Девушка как-то резко вскрикнула, что было предвестником радости, разливающейся в её душе:
— Он достойный человек, если ты так хочешь, святой, как скажешь, да хоть пророк, если будет угодно, но только он не вправе быть камнем преткновения на пути к моему счастью…
Женщину больно кольнуло такое пренебрежение её дочери к этому человеку, но не из-за того, что она защищала его мнение, — в глубине души она была с ним не согласна, — а скорее движимая позывом позлить её и отомстить ей за несносный нрав:
— Но ты же помолвлена…
Хамида язвительно засмеялась в ответ:
— Девушка свободна, пока не подписан брачный контракт, и нас связывают только слова, да поднос со сладкой басбусой..!
— А как же прочитанная над вами «Аль-Фатиха» из Корана?
— Благороден тот, кто не помнит зла и прощает…
— Нарушение предписаний Корана — это большой грех.
Девушка презрительно закричала:
— Да подотрись ты им!
Умм Хамида ударила себя по груди и заверещала:
— Ууух, змеюка ты подколодная, дочь змеи!
Хамида заметила признаки покорности, мелькнувшие в глазах матери, и со смехом сказала:
— Вот ты и выходи замуж за Аббаса…
Борясь со смехом, женщина стукнула рукой об руку и язвительно ответила:
— Ты вправе продать поднос с басбусой в обмен на поднос с фариком…
Девушка бросила на неё вызывающий взгляд и раздражённо сказала:
— Нет, я отвергла юношу и выбрала старика…
Умм Хамида звонко рассмеялась и пробормотала: «Жира многовато в этом старом петухе», и радостно уселась по-турецки на диване, словно забыв про своё притворное несогласие с дочерью. Вытащив сигарету из портсигара, она зажгла её и принялась с удовольствием курить: уже давно не было у неё такого приятного ощущения. Хамида же сердито поглядела на неё и процедила: