— Что ты имеешь в виду?
Мужчина осознал, что наступил чувствительный и опасный этап в составленном им плане, и кинул на неё усыпляющий и искушающий взгляд, затем тихо сказал:
— Я имею в виду, что ты должна жить в доме, который больше подходит тебе и наслаждаться самими приятными вещами, которые только есть в жизни.
Она слегка засмеялась от смущения и ответила:
— Я ничего не понимаю.
Он нежным движением провёл по пробору в её волосах, прибегая к молчанию, чтобы собрать мысли, и сказал:
— Может быть, ты спрашиваешь себя, каким образом я хочу, чтобы ты осталась в моём доме?!… Но позволь тебя спросить в свою очередь, зачем тебе возвращаться в тот переулок?… Чтобы дожидаться там, что над тобой, подобно другим несчастным девушкам, смилостивится какой-нибудь мужчина из местных жителей и возьмёт тебя в жёны, поглотит твою свежую красоту и сочную молодость, а потом выкинет тебя в мусорку?!… Я разговариваю не с наивной девицей, в одно ухо которой влетают слова, а из другого — вылетают. Нет, я глубоко убеждён, что таких, как ты — единицы, ты — уникум, а твоя красота — восхитительна, и вместе с тем она не единственное твоё достоинство среди многих других, покрывающих тебя чуть ли не с ног до головы. Ты сама храбрость, и такие как ты, если захотят чего-либо и скажут: «Будь!», то так и будет.
Лицо её побледнело, а черты лица застыли. Она резко сказала:
— Это флирт, а флиртовать со мной недопустимо!… Ты начал с шуток, а закончил на полном серьёзе…!
— Флирт?!… Нет, клянусь Аллахом, я должным образом ценю тебя. Я не заигрываю, когда следует быть серьёзным, особенно с такими людьми, как ты, наполнившими меня уважением, почтением и любовью к себе. Если мои догадки верны, то ты обладаешь большим сердцем, и на пути к счастью тебе нет дела ни до чего, и никаких препятствий на этом пути быть не должно. Мне нужна спутница жизни, а ты и есть та спутница, которую я жажду больше всех на свете.
В сильном гневе она закричала:
— Какая ещё спутница?… Если ты говоришь на полном серьёзе, чего тогда хочешь?… Путь тут ясен, если тебе хочется, то…
Она чуть было не сказала: «Женись же на мне», однако промолчала и бросила на него мрачный подозрительный взгляд, который не скрылся от него. В душе он насмехался над ней, но для виду продолжал идти тем же путём, ибо теперь было уже бесполезно отступать назад, и с театральным пылом он произнёс:
— Я хочу иметь спутницу-любовницу, с которой мы вместе будем бросаться вперёд по жизни, жизни света и богатства, достоинства и счастья, а не жизни несчастной домохозяйки, беременности, деторождения и грязи. Жизни звёзд, о которых я тебе рассказывал.
Она открыла рот в раздражении, а из глаз её посыпался сноп страшных искр, лицо же пожелтело от гнева и злости. Под гнётом нахлынувшего на неё возбуждения она выпрямила спину и закричала на него:
— Ты призываешь меня к дурному!… Какой же ты порочный, какой грешник!
Она рвала и метала в гневе, так нечаянно нагрянувшим и бывшим неожиданностью и разочарованием для неё самой, ибо порок постиг её даже больше, чем его, чего она уж точно не принимала в расчёт!
Словно глумясь над ней, он улыбнулся:
— Я мужчина…
Однако она перебила его криком, подталкиваемая своим горячим темпераментом:
— Ты не мужчина, ты сутенёр!
Тут он громко расхохотался, и продолжая смеяться, сказал ей:
— А разве сутенёр при этом не мужчина?… Напротив… Он мужчина, клянусь твоей изумительной красотой, но не такой, как все остальные… Найдёшь ли ты с обычным мужчиной что-нибудь ещё, кроме головной боли?!.. Сутенёр — это агент счастья в этом мире!… Но не забывай, что я также и люблю тебя при этом. Не позволяй гневу разрушить нашу любовь. Я призываю тебя к счастью, любви и достоинству. Если бы ты была глупой девчонкой, я постарался бы одурачить тебя, но я почтил тебя, предпочтя быть с тобой откровенным и сказать правду. Мы оба из одного металла, и Аллах сотворил нас ради любви и взаимодействия. Если мы соединимся, то для нас соединятся любовь, деньги и высокое положение. А если мы расстанемся, то это приведёт нас к несчастью, бедности и унижению, или одного из нас, по крайней мере.
Она стояла и смотрела на него, не отрывая глаз, в замешательстве задаваясь вопросом, как такое вообще может быть?!… В груди её по-прежнему кипели возбуждение и ярость. Удивительным было другое: при том, что она сердилась на него и испытывала ярость, в ней не было презрения к нему и ни на миг она не переставала любить его! Она не забывала, даже в момент такого накала страстей, что вступила в единоборство с мужчиной, который учил её любви, и в глубине души признавала это. Под гнётом нервного перевозбуждения она резко поднялась и в бешеном негодовании заявила: