Рыжая совсем перестала интересоваться гладильщицей и ее воздушными замками, тем более она была поражена, увидев над головой похожий на липкую бумагу от мух подвенечный наряд.
— Уж не собираетесь ли вы замуж? — спросила девушка.
— А почему бы и нет? Почему я не могу выйти замуж?
— Да разве он вас не бросил?
— Кто? Кто меня бросил?
— Ну… многие.
— Глупая деревенщина! — в сердцах проговорила гладильщица. — У него самые серьезные намерения, и он влюблен по уши. И если хочешь знать, ждет не дождется, когда мы повенчаемся. Подожди, как только он получит разрешение, сама увидишь.
— А! Так дело в разрешении! Надеюсь, тот, кто его должен дать, не уедет?
— У, завистница!
— Я завистница? Мне просто жалко на вас смотреть.
— Ах так! Тебе жалко на меня смотреть! А ты, сама-то ты что делаешь? Все знают, что ты каждый вечер трешься по парадным или шляешься на канал с этим молокососом. Нечего сказать, очень прилично, особенно в твоем возрасте!
— Уж лучше в моем, чем в вашем.
— Я всегда говорила, что пригрела на своей груди змею.
— Да будет вам, Зораида] Вы выходите замуж? Поздравляю! Дай бог, чтобы тот, кто должен дать разрешение, вдруг не умер, это было бы страшным несчастьем. А знаете, иной раз случается и такое. И обновите, наконец, свое платье. Я была бы просто счастлива, если бы вы хоть раз его надели.
Гнев у Зораиды уже прошел, теперь она сидела и, покачивая головой, думала, что Грациелла еще слишком молода, чтобы понять некоторые вещи.
На этот раз я действительно выхожу замуж, — тихо сказала она. — Пеппи не шутит.
— Как его зовут?
— Пеппи. Очень достойный человек.
— В этом я уверена, — заметила Рыжая. — Если бы он не был достойным, вы бы его не выбрали. И… он вас берет? И… его зовут Пеппи? Здорово! Может быть, человек с таким именем и на самом деле женится на вас.
Зораида блаженно улыбалась («вместе с ангелами», как говорила Рыжая, когда видела, что гладильщица улыбается, глядя в потолок) и, наконец, не выдержав, начала рассказывать.
Новый жених приехал с юга и, будучи сиротой, должен был по местному обычаю получить разрешение на женитьбу у своего духовного отца. Он был коммерсантом и занимался продажей китового уса.
Рыжая, на которую произвело сильное впечатление имя этого китолова, молча слушала, не спуская с гладильщицы глаз.
— Я тебе еще одну вещь скажу, — говорила между тем Зораида. — Его мать происходит из баронов.
— А он… нормальный? — без иронии спросила, наконец, Грациелла.
— Как у тебя язык поворачивается говорить такое?
— Ну, одним словом, разговаривает, как все? И думает, как все? Он ни капельки не того… не странный?
— Что тебе только в голову лезет! Говорит он как по писаному, и если я чего не понимаю, то это потому, что я по сравнению с ним невежда, и потому, что у него немного непонятный акцент. Но он очень, очень достойный мужчина.
— И что он продает?
— Китовый ус.
— А как он их ловит?
— Кого?
— Китов.
— А! Этого я, правда, не знаю, но я думаю, что сам он их не ловит. Ему кто-нибудь другой присылает, потому что ловить китов — это работа не для него. Понимаешь, он почти барон!
— А этот ус, что это такое?
— Какая же ты темная! Правда, Рыжая, почему ты такая необразованная? Китовый ус — это такие штуки, которые вкладывают в корсажи.
— А зачем?
— Ну… чтобы поддерживать их, вот так, наверх. Корсажи, бюстгальтеры, воротнички — и везде китовый ус. Крупная торговля! У него всегда два полных чемодана.
— Вы хотите сказать, что весь товар у него в двух чемоданах?
— Слушай, девочка, не вздумай, пожалуйста, сравнивать с ним своего Ренато. Это твой скупает и продает кроличьи шкурки и разъезжает на, допотопном трехколесном драндулете, сделанном из старых ящиков. Пеппи путешествует на поезде, а товар держит в двух элегантных чемоданах, которые всегда полные.
— И они никогда не опоражниваются?
— Нет, с тобой просто невозможно разговаривать. Молчи уж, лучше будет. Как поговорю с такими неучами, каждый раз голова болит.
— Простите, Зораида, — смиренно сказала Рыжая. — Вы и вправду выходите замуж? А когда?
— Я же сказала тебе, как только придет разрешение. А потом, если не веришь, спроси у Арнальдо. Он тоже знаком с Пеппи и знает, что мы женимся.
Грациелла замолчала. «Может быть, Зораида и действительно выходит замуж?» Ее начали одолевать новые мысли.