— Освобождаюсь я, — заключил он, весело потирая руки, — освобождаетесь вы. Учитель может рассчитывать на великолепные похороны, и все довольны. Ну, а деньги, деньги я барону отдам, будьте спокойны, по частям отдам, потому что мне действительно хочется сделать подарок нашей бедной Зораиде. Ясно?
Нунция с беспокойством слушала эту тираду.
— А хозяин? — спросила она вдруг.
— Какой хозяин?
— Да мебели!
— При чем тут эта скотина? Пошел он к чертям! Если он заявится еще раз, добавьте ему, только и всего.
— Смотри! — предостерегающе заметила Нунция. — Третий раз ты одну и ту же обстановку продаешь, и все разным людям.
Арнальдо был уже на пороге. Повернувшись, он с лучезарной улыбкой ответил:
— Продаю? Вы сказали, «продаю»? Нет, Нунция, Арнальдо дарит!
И, махнув на прощание рукой, он исчез.
Повестку в суд принесли в тот момент, когда, кроме Рыжей и Зораиды, никого не было дома.
Женщины были на канале, учитель ушел на кладбище присмотреть подходящее место, а у Саверио, который вообще выходил очень редко, именно в этот день кончился весь материал, и он отправился за новым.
Что касается сыновей Йоле, то они вместе с Анжиленом где-то рыскали в поисках какого-нибудь подержанного авто взамен имеющегося у них трехколесного велосипеда, поскольку в ближайшее время наклевывалась работенка по продаже кроличьих шкурок и железного лома.
Зораиде все сейчас же представилось в трагическом свете, и она принялась изливать душу перед посыльным, принесшим повестку. Грациелла с холодным любопытством наблюдала эту сцену. Громко всхлипывая, гладильщица говорила о многих свадьбах, рассеявшихся как дым, о своем последнем суженом, бароне, который, конечно, сейчас же бросит ее, как только узнает, что она замешана в судебном процессе. По-видимому, бедняжка принимала посыльного за какое-то влиятельное лицо и хотела всеми способами разжалобить его. И только когда Рыжая со словами «Да он уже ушел!» толкнула ее ногой, Зораида подняла голову и увидела, что посыльного действительно нет.
— Я расписалась, — добавила Рыжая.
— И давно он ушел? — спросила гладильщица.
— Не очень.
— Могла бы предупредить меня сразу, — упрекнула Зораида и высморкалась. — Ну, чего ты стоишь? — продолжала она. — Быстренько беги на канал и позови всех.
Рыжая не заставила просить себя дважды и сейчас же выскочила на улицу. Взбежав на насыпь, она сложила руки рупором и, стараясь перекричать шум воды, позвала:
— Женщины-ы-ы!
Внизу услышали, и кто-то спросил:
— Что там такое?
— Женщины-ы-ы-ы! — снова крикнула Рыжая. — Повестка в суд пришла! Через пятнадцать дне-е-е-ей!
— Рыжая, кажись, спятила, — заметила одна из женщин, и все снова принялись за работу.
Тогда, чтобы заставить женщин обратить на себя внимание, Грациелла принялась кидать в воду камешки.
— Ну что там наконец? — крикнули снизу.
— Всех в суд! Я расписалась!
— Что-о?
Женщины сейчас же оставили белье и поднялись на насыпь. -
Грациелла вкратце рассказала, в чем дело, и те, кого касалась повестка, оставив белье на попечение подруг, побежали домой.
Зораиду, которая уже успела успокоиться, при виде приближающихся товарок по несчастью охватила такая жалость и к себе и к ним, что она снова расплакалась и бросилась им навстречу. У женщин глаза тоже оказались на мокром месте, начались причитания, всхлипывания, объятия. Наконец Рыжая не выдержала и громко сказала:
— Смотреть противно!
И хотя ей ничего больше не удалось добавить, потому что на нее набросилась Нунция, все же эти слова подействовали. Через несколько минут они уже были заняты тем, что старались припрятать все, что могли унести, из обстановки злополучной спальни Арнальдо, потому что совсем не всегда торжествует справедливость, а раз уж мир так устроен, то лучше быть благоразумным.
— Но ведь это же свадебный подарок, который мне сделал Арнальдо! — жалобно причитала Зораида. — Пеппи поехал за деньгами, за наследством, потому что обещал дать в долг. Что он скажет, если вернется, а мебели нет?
— Вот мы и стараемся, чтобы ее не увезли, — ответили ей.
Тогда гладильщица тоже взялась помогать и за своим рабочим столом спрятала стекла и зеркала.
Через две недели жильцы дома номер одиннадцать явились в суд. Вместе с ними пришли все соседи и прачки с канала.
В первом ряду сидела Грациелла, держа в руках большую коробку и бумажный кулечек с семечками, за ней на двух сдвинутых стульях, потому что одного ей явно не хватало, восседала Безансона. Она потребовала еще третий стул и положила на него больную ногу. Пришли и Маргерита и синьора Бертранди со своей служанкой. «Если бы я захватила с собой мятные конфеты, — думала Безансона, — могла бы сегодня хорошо подработать».