у нее так и пройдет — сиди за кассой да считай деньги. Хорошенькое счастье! Нунция, Нунция, зачем вы ей это позволили?
Нунция словно оцепенела. С дрожащими губами, не в силах произнести ни слова, она, не мигая, смотрела на Рыжую.
— А посмотрите на Арнальдо, — продолжала девушка. — Он же добрый на редкость. Но вот живет разными комбинациями. Ведь он умеет работать и работает, а все равно вынужден врать с три короба, обманывать на каждом шагу, без конца унижаться, потому что с детства не вылезал из нужды и просто не мог выбиться на правильный путь. А учитель? Сорок два года мучений, бедность, вечно поношенная одежда и целлулоидный воротничок, на обед — две картошки да пустой суп. И так изо дня в день. Вся жизнь — ради похорон.
Рыжая пронзительно засмеялась.
— Похороны! Его мечта! Он знает, что при жизни из нищеты не вылезет, так рассчитывает хоть после смерти. А вы на себя посмотрите, Нунция. Сколько вам лет? А сколько из них вы провели на канале, чужую грязь стирали? А сейчас? Как думаете, что будет, когда вы не сможете работать? Кто вам поможет, Нунция?
Прачка протянула через стол руку и потрепала девушку за волосы. Это была грубая, судорожная и полная любви ласка.
— Не думай об этом, — хрипло сказала она. — Не надо думать, девочка. У тебя будет не так. Потому что ты многое видишь и понимаешь, с детства понимаешь. Ты видишь вещи, как они есть, а это немало. Значит, и поправить сумеешь, поняла? А о нас не плачь. Говорят, мы стрекозы, может, и верно… Подожди, лето настанет, услышишь, как мы застрекочем.
Она попробовала улыбнуться, но подбородок у нее задрожал, и по морщинистым щекам быстро покатились слезы.
— Простите, — пробормотала Грациелла и, вытерев глаза, снова взялась за утюг.
В этот момент за дверью показалась Йетта.
— Ну как? — спросила она, просовывая в дверь голову.
— Да никак.
Йетта поерзала на стуле, потом спросила:
— Вы думаете, он и правда тронулся? А не увертка это, чтобы сбежать?
— Его чемоданы тут остались, — ответила Рыжая. — Нет, не увертка.
Девушка продолжала гладить. Обе женщины, сидя подле печки, молча смотрели на нее. Потом во дворе послышались быстрые шаги Ренато. Он пришел за машиной.
Рыжая поставила утюг, высунулась в окно и позвала его.
— Кофе есть на всех. Иди выпей чашечку, пока горячее. Ты куда собрался?
— Как она? — спросил Ренато, входя.
— О ней не беспокойся. О ней я позабочусь. Ты куда?
— Ладно, — с улыбкой заметил Ренато, словно не слыша вопроса. — А я вам вот что скажу: как только наступит весна, она опять будет готовиться к свадьбе.
— Ну как же, тебе все известно! Может быть, ты даже и прав. Ты ведь знаешь, чем она дышит, потому что сам такой же. За что ты только не брался, и каждый раз только время убиваешь да силы тратишь, вместо того чтобы работать. Все ждешь какой-то удачи.
Ренато покраснел от злости, но Рыжая продолжала:
— Поискал бы лучше работу, Ренато. Займись-ка этим, да как следует. А потом, если тебя захотят уволить, дерись! Кто знает свой долг и может заработать на кусок хлеба, имеет право и требовать. А у тебя все махинации, махинации, всегда одни махинации. Ложишься спать и не знаешь, чем займешься утром.
Ренато, очень смущенный присутствием обеих женщин, попытался все обратить в шутку.
— Как только мне повезет, я первым делом женюсь на тебе, — сказал он и засмеялся.
— Спасибо, что предупредил. Тогда я сейчас же приготовлю подвенечное платье и сундук, чтобы его прятать. А потом, когда тебя отправят в сумасшедший дом, мне только останется заколотить его и закопать в землю. Знаешь, что я думаю? Что нам лучше расстаться.
Ренато побледнел и готов был вспылить, но тут вмешалась Нунция.
— Хватит тебе, — сказала она. — Рыжая права. Но сейчас не время спорить об этом. Только имей в виду, Ренато, что если у кого из нас и есть разум, так это у нее. Смотри, как бедность-то у нас прижилась — и уходить не хочет. А раз не хочет уходить, значит ей у нас неплохо, значит мы ничего не делаем, чтобы ее выгнать.
Нунция встала и подтолкнула Ренато к двери.
— Иди, сынок, иди по своим делам. Но при первой же неудаче вспомни, что говорила Рыжая.
Она закрыла дверь и устало опустилась на стул у плиты. Грациелла закончила последнюю вещь и сложила белье в корзинку.