- Лабаз? - переспросил далекий от туризма Вадик, а я важно покивала головой.
- За три дня группа Дятлова должна была взять Отортен и потом вернуться в лагерь, чтобы продолжить маршрут. Поэтому туристы торопились.
Я заглянула в листок, подписанный младшим советником юстиции Ивановым, чтобы проверить, насколько хорошо я запомнила цифры и факты. Пока вроде бы все излагала верно.
- В три часа дня начался траверс высоты "1079", которую местные манси называют "Холат-Сяхыл". Переводится это с мансийского как "Гора Мертвецов". Якобы во времена Всемирного потопа там погибли девять манси.
- А дятловцев сколько было, ты сказала?
- Девять. Меня радует твоя наблюдательность, Вадик. Не совсем еще конченый человек. Так вот, почему они пошли на Холат-Сяхыл - напоминаю тебе, что их главной целью была гора Отортен, а никакой "1079" в маршруте не значилось? Траверсируя склон Горы Мертвецов, можно было избежать спуска в долину четвертого притока Лозьвы, то есть пяти-шестимет-ровой толщи снега. Логичнее было пройти по хребту, где малозаснеженный рельеф, и сохранить время и силы. Туристы взяли левее на несколько сотен метров и вместо перевала между высотами "1079" и "880" вышли на склон Горы Мертвецов. Горы там, Вадик, судя по фотографиям, - широкие и невысокие, лысые - почти никакой растительности там нет. Правда, один ученый, у которого куча книжек про географические названия Урала, писал, что несколько раз был на этом самом Холат-Сяхыл и на вершине его видел удивительно яркие незабудки…
- Глубоко символично, - сказал Вадик. - Дальше?
- Дальше - больше. Судя по фотоснимкам, прямо на склоне (если точнее - в трехстах метрах от вершины) поставили лагерь. Вырыли яму в снегу, уложили туда лыжи. То есть палатка стояла на лыжах - так делают. И примерно в это время заканчиваются записи в дневниках дятловцев. У них был и общий дневник, который они вели по очереди, и почти у каждого был личный - мода того времени. Кстати, если точнее, то записи в дневниках датируются предыдущим днем - то есть тридцать первым января. А первого февраля, то есть в день, который нас особенно интересует, ребята готовили выпуск газеты "Вечерний Отортен" - что-то вроде стенгазеты, только там не было стен, чтобы ее повесить.
На двенадцатое февраля был назначен контрольный срок, когда группа Игоря Дятлова должна была сообщить о себе в Свердловск из Вижая. Этого не случилось. Честно говоря, мало кто забеспокоился. Случалось и раньше, что туристы не выдерживали назначенных сроков, поэтому искать их стали не сразу. И даже очень не сразу…
Только двадцатого февраля, можешь себе представить? Четыре спасательных отряда, состоящих из студентов, отправились разыскивать затерявшихся туристов. И хотя ни о чем особенно плохом по-прежнему не думали, привлеклись к поискам и люди военные. Сначала поиски были безуспешными, но в конце концов, а точнее двадцать шестого февраля, одно из поисковых подразделений обнаружило палатку дятловцев. Удивительно, что в ней находились почти все вещи туристов. Два одеяла, рюкзаки, штормовки, брюки и еще целая куча вещей. Тут же нашли продукты. С подветренной стороны палатки, именно там, где находились головы, ткань разрезана в двух местах так, что через эту прорезь можно было вылезти. Ниже палатки на протяжении пятисот метров сохранились следы, ведущие в лес и в долину четвертого притока Лозьвы. Следы восьми-девяти человек. Некоторые шли без обуви, что лично мне кажется странным…
Все-таки февраль. На расстоянии полутора тысяч метров от палатки, под огромным кедром, поисковики обнаружили остатки костра. И тут же были первые трупы… Возле бывшего костра лежали раздетые до нижнего белья Кривонищенко и Дорошенко. В трехстах метрах от костра - тело Рустема Слободина, дальше - тело Зины Колмогоровой. Игорь Дятлов полулежал-полусидел, обнимая рукой ствол маленькой березки. Как и Зину с Рустикой, его нашли как бы на одной прямой от кедра до палатки. Зина, кстати, была ближе всех к палатке. Умерли все пятеро - по первому впечатлению, от переохлаждения. Однако Рустем Слободан имел заметную трещину свода черепа длиной около шести сантиметров, которая разошлась на две десятых сантиметра.
Обыскав все вокруг и проверив снег щупами, (Вадик снова вздрогнул от незнакомого слова, уверенно произнесенного моими устами.) поисковики на время покинули место трагедии, забрав с собой трупы и палатку.
- Подожди-ка, ведь их было девять! А нашли только пятерых - двоих у кедра и троих потом.
- Вот именно. Однако остальных нашли нескоро - только четвертого мая! Внизу от костра (Я опять заглянула в текст Иванова.) по направлению к долине четвертого притока Лозьвы под толщей снега в четыре - четыре с половиной метра обнаружили трупы Дубининой, Золотарева, Тибо-Бриньоля и Колеватова. Работа, которую провели поисковые отряды, - это был адский труд. Прощупывали каждый сантиметр, использовали миноискатели, от которых, впрочем, было мало толку…
Я замолчала. Вадик задумчиво вертел в руке чашку с уже остывшим грогом.
- И это все?
- Как тебе сказать? Из того, что мы знаем наверняка, - да. Есть целые кучи документов, разных показаний, исследований, домыслов и фантазий. Вот я и пытаюсь читать их постепенно, может, обнаружится что-то новенькое.
- Ань, знаешь, я не сомневаюсь в твоих способностях, но ведь это немножко не твоя тема…
Я уже раскрыла рот, чтобы рассказать Вадику о мистических явлениях последних дней, но вовремя опомнилась и захлопнула челюсти громко, в кошачьем стиле. Вадик - не из тех, кто верит во всякие чудеса, скорее заломит мне руки за спину да и отвезет в дурку. Из лучших, причем, побуждений.
Может, мне, правда, туда пора?
Вадик явно ждал объяснений, и тут очень кстати зазвенел телефон.
- Алло? - спросила я трубку чуть-чуть более радостно, чем надо было.
- Рада до смерти? - ответили мне вопросом.
- Машенька, это ты, родная? Здравствуй! Ну как Гриша? Обломился?
- Обломился, в прямом смысле. Дай мне, пожалуйста, Вадика.
- Конечно, конечно. Вадик! Тебя твоя сожительница!
Вадик замотал руками в разные стороны и сделал три просительных морщины на лбу. Но я неумолимо всучила ему трубку, и он пошел с ней в комнату. В мою комнату!
Я взяла бумаги, которые Вадик достал из сумки, и задумчиво перебирала их. Обида кружилась вокруг меня почти осязаемым ветром. Зачем я рассказала этому чудовищу - чужому чудовищу между прочим, историю, которая так важна для меня?! Будто бы предала дят-ловцев, угрюмо думалось мне.
А Вадик уже бежал из комнаты со счастливой рожей.
- Я сказал, чтобы она меня оставила в покое со своими неумеренными сексуальными требованиями. И вообще: чтобы она оставила меня в покое!
- Чего ты ждешь от меня? Похвалы и восхищений? Не будет!
Вадик снова стал серьезным и попытался пролезть за кухонный стол.
- Мы договорились, что ты уйдешь после обеда. - Я картинно обвела рукою разоренный стол. - Есть больше нечего…
- Я могу приготовить еще! - вскинулся муж.
- Вадик, успокойся - и домой. К Маше, Даше, кто там у тебя?
- Никого у меня нет, - обиженно сказал Вадик. - Аня, нельзя быть такой идеальной. Господь Бог посмотрит на тебя и подумает: она такая хорошая, что ей нет смысла жить долго. Всю мудрость она уже получила. Еще в юности…
Я не выдержала и засмеялась. Знает, как подъехать.
- Можно, я приду завтра? Сделаю тебе покушать…
- Нет такого слова - "кушать".
- Я принесу тебе словарик Ожегова, и мы вместе его почитаем, - смиренно сказал муж.
- Словарик, как ты говоришь, у меня есть. Можешь прийти в субботу, посмотрим вместе Формулу-1.
Вадик засверкал, как река на солнце, и пошел в прихожую одеваться.
- Знаешь, - сказал он мне, взявшись за дверную ручку, - я тут подумал: может, и хорошо, что они так погибли - странно и загадочно?..
Я возмутилась и причмокнула губами.
- Ты не поняла меня. Вот скажи, сколько бы им сейчас было?