— Мы с вами, то есть и вы и я, вот уже как несколько лет являемся единственной оппозицией к нынешней власти. — начал монолог Андрей Николаевич. — Каждый в соответствии своего политического мировоззрения. Но цель у нас всегда была одна: не дать президентской власти скатиться до примитивной диктатуры.
— Согласен. — Кузьмичев повернулся в сторону небольшого, антикварного столика, на котором разместился чайный прибор, налил из фарфорового китайского чайничка в две сервизные чашечки чай, и одну из них протянул гостю. — Даниил Леонидович сконцентрировал в своих руках чрезвычайно широкие полномочия. Это недопустимо для демократического государства.
Если он сейчас положительно отреагирует на последнюю фразу, — решил Егор Федорович, — То, в конце — концов, можно наладить отношения и с ним.
Однако, Козаченко сделал вид, будто не обратил внимания на слова главного коммуниста Украины.
— На данный момент Украине нужна настоящая, народная власть. — продолжил лидер оппозиции свою мысль, которую перебил Кузьмичёв. — В некоторой степени, аналогичная той, что была при Советской власти. Когда народ выдвигает своих лидеров, и может с них потребовать отчёт о проделанной работе. Народ настаивает на этом. Он требует, чтобы оппозиция приняла на себя бразды власти. А потому, вы, Егор Фёдорович, как представитель оппозиции должны встать на сторону народа. Поддержать его надежды и чаянья.
Да, — подумал Кузьмичёв, рассматривая нарисованную, на чайничке миниатюрную китаянку. — Болтать мы тебя точно научили. Прямо Горбачев. Ни дать, ни взять.
— Хорошо, — как бы раздумывая, высказался коммунист, отставив чашку, — Предположим, встану я на вашу сторону. Подержу лично. Но я не один. За мной стоит часть, и довольно солидная часть населения, в основном пенсионеры, бывшие военные, ветераны войны. Что вы можете гарантировать им, как представитель будущей власти?
Козаченко тоже отставил чашку. Вот, кажется, начался торг.
Егор Фёдорович, естественно, в самой конструкции вопроса, имел в виду себя, и вопрос должен был прозвучать приблизительно так: что вы гарантируете лично мне, если я прикажу своей фракции в парламенте проголосовать за решение о непризнании результатов второго тура голосований?
Андрей Николаевич понял подтекст вопроса и решил ответить на него специально заготовленной фразой.
— Я считаю, ваша партия достойна того, чтобы иметь своего представителя в руководстве парламента после новых выборов в народные депутаты, которые состоятся в будущем году. Хотя, по моим данным, вы не наберёте того процента голосов, на который рассчитываете.
— Вы знаете, на что мы рассчитываем? — поинтересовался Кузьмичёв.
— Предполагаем. А наши прогнозы исходят из результатов первого тура. Так что, Егор Федорович, нам лучше всего идти одним фронтом. А лично вам я гарантирую президентскую поддержку в будущем парламенте.
— Что ж, место спикера нас бы вполне устроило.
— Нет, вы меня несколько не так поняли. — Козаченко тяжело вздохнул. К сожалению, придётся конкретизировать своё предложение. — Я, естественно, ничего не имею против того, чтобы вы, или кто-то из вашей команды встал у руля парламента. Но, сами понимаете, что для этого нужно набрать необходимое количество голосов. Если, чего я вам искренне желаю, вашими депутатами будет заполнено хотя бы одна четверть сессионного зала, то, в таком случае, я буду полностью на вашей стороне. И, пожалуй, можно будет подумать по поводу места в кабинете министров.
Ну, и какое кресло ты мне предложишь? Министра здравоохранения? — мысленно сделал вывод Кузьмичёв. — Министерство культуры? Либо семьи и спорта? Лакомые места, вроде МВД, министерства финансов, или, хотя бы, сельского хозяйства, ведь не отдашь. Конечно, можно польститься и на здравоохранение. Но, опять же, какие гарантии? Где они? Почему молчишь, Андрей Николаевич? Нет, брат, что-то ты крутишь. Всё норовишь кругами ходить. Судя по всему, есть у тебя ещё один ход. И не один. А я страховочный вариант.
Егор Федорович спокойно улыбнулся.
— Я подумаю над вашим предложением. До завтра. Мне нужно посоветоваться с товарищами. Обещаю, мы всё детально и полновесно взвесим.
Козаченко вышел от Кузьмичёва неудовлетворённым. Андрей Николаевич понимал, коммунист ждал от него более конкретных и весомых предложений. Но что он мог сейчас обещать? К тому же, и место спикера, и места обоих вице — спикеров распределены ещё с лета, когда было подписано соглашение с Литовченко. И места в кабмине давно закрыты. И даже места председателей депутатских комиссий давно расписаны. А голоса этих хреновых коммунистов нужны завтра просто кровь из носу… И это ещё не конец дня.
Охрана открыла дверцу авто, пропуская Козаченко на заднее сиденье. Предстояла встреча с Онойко. Старик неожиданно сам дал знать о себе. Лидер социал-демократической партии, как обещал, выделил людей на Майдан, прислал несколько сот человек, но на этом дело и застопорилось. Теперь, судя по всему, он хотел более детально знать, за что будет бороться в одной команде с Козаченко против ныне действующей власти. Хотя, как считал Андрей Николаевич, тут всё обстояло значительно проще. Пообещаем место председателя Совета по национальной безопасности, да и хватит со старика.
К Кириллу Викторовичу Онойко, лидеру социалистического движения, Андрей Николаевич выбрался к семи вечера. Сразу, как только политики пожали друг другу руки, кандидат в президенты произнёс:
— Кирилл Викторович, к сожалению, у меня мало времени. Через час должен быть на Майдане. Приглашаю и вас, как представителя постоянной оппозиции к власти, поехать со мной и выступить перед народом.
Онойко неторопливым жестом руки пригласил гостя присесть.
— Угощайтесь, Андрей Николаевич. По простому: чай, конфеты. Лимончик.
Козаченко и на этот раз не отказался от чая.
— Я бы с вами поехал, — между тем продолжал говорить Онойко, — Да, к сожалению, на сегодня у меня запланировано одно мероприятие, которое пропустить никак не могу. Буду откровенен. Собираем политический совет партии, на котором будет решаться вопрос о дальнейшей поддержке Майдана.
Рука с чаем дрогнула. Козаченко приподнял голову:
— Неужели вы, тот, кто развенчивал действия власти перед всем украинским народом на протяжении стольких лет, если не сказать, десятилетия, сейчас, когда мы стоим у порога нашей мечты, откажитесь от неё?
Мечта. — усмехнулся про себя Кирилл Викторович, однако внешне великолепно скрывал свои мысли. — Мечта у меня такая же, как и у тебя, молокосос Президентское кресло. Вот только подходы к его получению разные.
На словах же Кирилл Викторович произнёс следующее.
— Да нет, Андрей Николаевич. Я то, как раз, с вами, всей душой. Но вот мои товарищи по партии, те, с кем я её основывал, ставил на ноги, хотят всё-таки определиться более чётко. Не у всех ваше движение, особенно в последнее время, вызывает позитивные эмоции. Вот по данной причине мы и хотим обсудить нынешнее политическое положение в стране. Кстати, как там мои ребятки у вас? Жалоб нет?
— Нет. — позволил себе улыбнуться Козаченко. — Молодцы. С ходу вошли в наше движение.
— Ну, вот, видите, есть и первый позитив.
Теперь следует сделать «брачное предложение», понял Андрей Николаевич, однако, язык не смог повернуться и сообщить одному из патриархов украинской политики, что тому предлагают почётную, но невзрачную и полностью подконтрольную роль председателя Совета по национальной безопасности. Данное место для политика его уровня было явно мелковато. Три, всего три должности в государстве могли устроить Кирилла Викторовича Онойко: президента, премьер-министра и спикера. Правда, имелась в наличии и ещё одно решение проблемы, на которое бы согласился социалист, но о котором Козаченко даже не хотел думать. Политическая реформа. Изменения в Конституции, которые бы привели к «обрезанию» власти президента. Онойко пытался протолкнуть свою идею ещё два года назад, но тогда все, и президент, и оппозиция, поднялись против данного предложения.