– Прикинь, – сказал Леха, – печка есть, а топить нечем и посуды никакой. Ну, ничего, мы сейчас по-походному закусим. Бери сухпай, – он ухватил одну из прямоугольных коробок камуфляжного темно-зеленого окраса, длинным рядом стоящих вдоль стены. Недолго думая, я последовал его примеру. На коробке было написано: Индивидуальный рацион питания, вариант шесть.
Со словами:
– Жрал когда-нибудь сухпаек? – Леха ловко раздербанил коробку и извлек из нее картонный лоток, заваленный разноцветными баночками и пакетами. Ту же операцию он проделал с моим комплектом. – В походы ходил по родному краю? Нет? Ничего, сейчас научу. Вот тебе меню, – он сунул мне желтоватый листок, оказавшийся инструкцией по использованию ИРП. Пробежав глазами список продуктов, я остановился на овощном рагу. Леха же выбрал себе гречневую кашу с говядиной, приговаривая:
– Надо бы сразу и фрикадельки разогреть, а то ни в каше, ни в овощах мяса ни хера нету.
Через пару минут, все три банки были водружены на раскладные таганки, внутри которых горели таблетки сухого спирта.
– Пока греются, по бутеру? – предложил Леха и, вскрыв соответствующие баночки, намазал галету плавленым сыром, покрыв сверху толстым слоем колбасного фарша. Я поступил также, только вместо фарша использовал печеночный паштет.
– Ты на Лизку не обижайся, – душевно вещал Леха, жуя уже второй бутерброд, – Это у нее депрессуха сейчас и отвращение ко всем мужикам. Видишь, как отощала? Не жрет ничего, из шмоток своих скоро выпадать начнет.
– А с чего депрессуха-то? – поинтересовался я, хрустя галетой.
– О-о! – Леха перестал есть и покачал указательным пальцем, словно грозя мирозданию. – Лиза – девушка трудной судьбы. Раньше, она вообще, крутая была! Талант не хуже, чем у, какой-нибудь Кабаевой. В гимнастике своей КМСа достигла. И дальше бы пошла, да связалась с одним уродом, типа, крутым бизнесменом, старше ее лет на десять. Любовь, все такое-прочее. Конечно, были бы живы родители, они б такого не допустили. Да только погибли они в автокатастрофе, когда Лизке двенадцать лет было. С тех пор бабка ее воспитывала. А что бабка может? Кто ее слушать будет?
А бизнесмен тот торчком оказался и Лизку подсадил на герыч. Так и жили, кололись на пару, пока деньги были. А потом он свалил в неизвестном направлении, а к Лизке пришли. Он, оказывается, наркотой приторговывал, ну и задолжал поставщикам кругленькую сумму. Короче, бабке дали по тыкве, а Лизку спросили куда ее друг-любовник подевался. Она-то, понятное дело, знать ничего не знала, но кто ж ей поверит? Так эти скоты, оприходовали девчонку по-всякому и пообещали вернуться за должком, дескать, пусть квартиру продает, где хочет деньги берет.
Она и вскрылась – веняки порезала. По счастью бабка очухалась, вызвала скорую. Лизку откачали и в дурку засунули. Оттуда ее Намдал и забрал. Она уже здесь была, когда узнала, что бабка-таки ласты склеила. Вот и представь, какое у нее теперь состояние… Согрелось уже, давай хавать! – и он с неподдельным энтузиазмом принялся уплетать свою кашу с говядиной, не забывая про фрикадельки.
Я поковырял пластмассовой вилкой овощное рагу. После Лехиного рассказа, аппетит как-то поутих.
Вот, значит, как сюда люди попадают. Я с неодобрением посмотрел на своего нового товарища. Хрюкает, чавкает – все ему нипочем.
– Откуда, ты все это узнал? Ну… про Лизу?
– Господин Великий маг самолично рассказал… в воспитательных, так сказать, целях. А чего меня воспитывать? Я и так никуда не денусь мне там – вилы. Про рэдскинов слыхал?
– Это что за звери такие?
– Сам ты зверь! – обиделся Леха. – Красные скинхеды. Я с ними тусовался последние пару лет.
Я оглядел его. Ну, бритая голова – понятно. Но все остальное не вязалось с моими представлениями о скинхедах. Ни тебе камуфляжных штанов, заправленных в черные армейские говнодавы с белыми шнурками, ни тебе черной рубахи с нашивками, ни курточки-бомбера. Обычные джинсы, кроссовки, полосатая майка.
– Что смотришь? – усмехнулся Леха. – Не похож? Уж извини, не до униформы сейчас.
– Это вы что, типа, «Россия для русских», «Бей нерусских»? – счел необходимым уточнить я.
– Дурак что ли? – обиделся Леха. – Это боны и нацики хачей пиздят. А мы боремся!
– За что боретесь?
– Как за что? За свободу, равенство и братство! За права трудящихся! За коммунизм, за анархию!
– И с кем?
– С правыми, конечно. С буржуями, с либерастами, с нациками, с фашистюгами… ну и с властями, понятное дело.
– Как же вы с ними боретесь?
– Ну, как… сообразно имеющимся силам и средствам. Это тебе не Москва, в нашем мобе, сроду больше двадцати чел не было. Да еще сочувствующих десятков пять. Что делаем? Терроризируем бонов. Организуем в клубах концерты и фесты. Атакуем концерты нациков и фашиков. Акции устраиваем. Может, слышал, в прошлом году наши захватили Кировскую управу? В кабинете у главы администрации, стены лозунгами разрисовали, а на его стол насрали.