Нестройное согласное мычание было ей ответом.
– Отлично, – сказала Белла, и села за письменный стол. –
В таком случае приступаем к занятиям… вернее к подготовке к занятиям, – она открыла верхний ящик стола и один за другим достала из него три круглые штуковины. – Это амулеты гармонии. Выполнены в виде браслетов. Носить полагается на левой руке. Всегда, пока вы здесь. Снимать запрещено! Теперь… – она опять полезла в стол, на этот раз в тумбочку и извлекла оттуда большую бутыль темного стекла. – Это мы будем пить два раза в день, утром и вечером, до еды.
Сперва это покажется горьким и даже очень горьким, но со временем привыкнете. Вы будете меняться, и ваши вкусы будут меняться вместе с вами. Ну, и наконец, последнее на текущий момент, – на стол легли три цилиндрических футляра, коричневые, совершенно одинаковые с виду. – Здесь свитки. На них записаны мантры. Их будете читать в течение дня. Дальнейший порядок действий таков. Пьем эликсир – вот по такому стаканчику. Одеваем браслеты и уже не снимаем. Затем, разбираем футляры со свитками, уединяемся с ними по комнатам и читаем по два часа утром и вечером, сперва про себя, потом вслух, при этом подробно записываем все, что покажется необычным из того, что с вами будет происходить.
После упражнений контроль усвоенного. В середине дня спортивные занятия, которые с вами будет проводить коллега Намтал. Питаться будете три раза в день. Подъем в восемь, отбой в одиннадцать. Вопросы?
– А личное время будет? – поинтересовался Леха.
– Будет, – кивнула Беллона, – во время сна.
* * *
Маслянистая темная жидкость, которую Белла назвала эликсиром, оказалась не просто горькой. Это было олицетворение горечи – полынь, хинин и осиновая кора в одном флаконе. Кроме того, она еще и жглась, словно была настояна на килограмме перца. Белла разлила ее в три одинаковых мензурки и велела нам выпить одновременно. Она с интересом наблюдала, как мы краснеем, пучим глаза и дергаем кадыками.
– Только попробуйте выплюнуть! Глотать, сукины дети! Глотать, я сказала!
Лиза страдала больше всех, ее буквально скрутило. Но под гневным взглядом Беллы и она вынуждена была проглотить маслянистую мерзость.
При этом проклятая магичка еще и не разрешила нам запить. Впрочем, горечь быстро прошла, не оставив после себя никакого послевкусия. Зато голова странно просветлела, а в теле появилось ощущение легкости и пустоты. Я ощутил себя чем-то средним между надутым гелием резиновым шариком и космонавтом в невесомости. Казалось, стоит оторвать задницу от стула, и взлечу, как подхваченный ветром пустой пластиковый пакет.
Потом Белла подозвала нас по одному и каждому надела на запястье амулет. Защелкиваясь, они хищно клацали, словно браслеты от наручников.
Далее мы отправились в трапезную, где нас ожидал, все тот же сухпаек. Без всякого удовольствия я съел холодную фасоль с овощами и, якобы, с мясом. Запил фруктово-ягодным напитком и, забрав с собой пачку галет и шоколадку, пошел в свою комнату.
* * *
Развернутый свиток представлял собой полоску из тонкой, темной кожи размером, примерно, в два листа формата А4. На нее в три вертикальных столбца были нанесены какие-то письмена. Я пригляделся – вроде по-русски. Точно кириллица, да и слова знакомы.
Попытался прочесть и сразу вспомнил рекламный буклет, который вручила мне Белла в момент нашей первой встречи. Там тоже было так – начинаешь читать, вроде есть смысл. Но как только переходишь к следующей фразе, смысл становится другим, а прежний испаряется словно эфир, который химичка капала на предметное стекло. А здесь еще и в три столбика. Кто бы объяснил, как это читать?
В раздражении, я оттолкнул от себя свиток и откинулся на стуле. Прислушался к ощущениям. Ощущения, в общем-то, были нормальные. Несмотря, на то, что я пол ночи проворочался на новой, чересчур мягкой постели, мучаясь сомнениями и страхами, сна не было ни в одном глазу. Должно быть, продолжала действовать маслянистая пакость, которой напичкала нас Белла.
Голова свежая, тело легкое, хоть сейчас на тренировку. Руки и ноги требовали физических нагрузок. Хотелось бегать, прыгать, подтягиваться, отжиматься. Дать кому-нибудь в морду… Стоп! – сказал я себе. Что за немотивированная агрессия? Раньше за мной такого не замечалось. Я глянул на висящие напротив, круглые часы – пятнадцать минут десятого. В одиннадцать явится Белла, и если я не справлюсь с заданием, будет… а-я-яй, а потом и о-ё-ёй!
Расстраивать свою строгую подругу-наставницу страсть как не хотелось и, вздохнув, уткнулся в ненавистный манускрипт.