Думал ли он о человеческих судьбах? Нет, конечно. А если когда и думал, то уж точно не об этих. Вот, если о Селине, или о Моххамеде Али, другое совсем дело. Вообще он много думал, а с виду и не скажешь. Не очень общительный, мягко говоря, человек. Это если в общем с людьми, а с близкими его не остановить порой, под настроение - на все темы, буквально на все. Ходячая энциклопедия какая-то, а не человек. И сейчас читает много, а в детстве так в запой, Волкова, Успенского, Диккенса. Потом, уже лицеистом классиков оценил, Федора Михайловича особенно. Писал даже сам, так, в стол и недолго, хотя и хвалили. Почему- то когда хвалили, на свой счет особо не относил, может, стеснялся, а в основном не верил. Вот взять хотя бы плаванье, многие хвалили. Девять лет занимался, грамоты с соревнований привозил, планы строил, на Фелпса равнялся, “Балтиморскую пулю”, а потом внезапно бросил, надоело. В тот год Фелпс очередной рекорд установил, нормативы поменяли, и по новым, ему до КМС совсем чуть-чуть оставалось. И тренер просила не уходить, но прежнего запала, когда в шесть утра на первую тренировку бегом бежал, уже не было, и КМС больше не прельщал. Теперь была гитара. Сначала с репетитором, потом в музыкальную школу поступил, с мелкими на сольфеджио распевал, порваться со смеху. Из рук гитару не выпускал, патлами кучерявыми тряс, закусывая в азарте пухлые (“весь в отца”) губы. Вечерами пропадал с друзьями в арендованных подвалах, играли все подряд чужое и свое. Вот мать голосила, боялась, что экзамены вступительные завалит. Напрасно. Он поступл на бюджет, еще и с хорошим запасом. Отметил это событие с друзьями, не очень, правда удачно. В милицию попал за распитие спиртных напитков в общественном месте. Распития как такового не состоялось, банку с пивом только открыли, ко рту даже не успели поднести, а милиция уже тут как тут и всех троих привели в отделение. Мать в командировке была, отцу дозвонились. Часа через два приехал за ним. По дороге из отделения немного поговорили. “Какие планы на жизнь, куда поступил” и все в таком духе. Ну не про гитару же ему было рассказывать, и вообще, когда кого-то долго не видишь, не знаешь, про что рассказывать. Сказал как есть, поступил в общем в лингвистический. Отец недовольства не скрывал, “вот, поступил бы в медицинский, нам нужен свой офтальмолог, бизнес было бы кому передать” и так далее. Какой офтальмолог? Никогда он офтальмологом быть не хотел, вообще никогда. В детстве, сериал смотрел американский про пластических хирургов, матери тогда сказал, мол, “выучусь, стану пластическим хирургом”. Вот она была рада, решила, что сын непременно будет врачом, он и не стал ее разочаровывать. Ну с матерью понятно, она натура романтическая, в сказки всякие верит, а отец - то, скорее всего, не из таких. Спросил бы когда, он бы ответил. А то вдруг, офтальмологом, как гирей по башке! Дальше шли молча.
Он давновато отца не видел, в июне на выпускной ждал, хотел, что бы они оценили, отец, и бабушка, и дядя… А что, неплохо все-таки закончил. Но у них там что-то не получилось. Вообще они заняты, семейный бизнес и время сейчас непростое, кризис.
Мать иногда про отца рассказывала, “талантливый, руками многое умеет делать, стол например, на котором тебя пеленали и кроватку все своими руками ”, художником даже стать хотел, а чего не стал, он не спрашивал, какая разница, если уже не стал. И на гитаре, вроде тоже играл, может и надо было про гитару ему рассказать?
Учиться в универе было легко, но неинтересно. Четыре года думал бросать. Язык держал, на нем все было - книги, игры, планы и даже мысли. Кроме, собственно, языка делать там было нечего. Вот он и не делал. К третьему курсу образовалась своя компания, появилась Аня. Влюбился? Может и так. В универ точно стало ходить интереснее. С Аней было нескучно, она, в отличие от него, всегда улыбалась, улыбка ей очень шла. Скорее всего, он женился бы на ней, но в Аниной жизни появился Костик. И что странно, появился как раз, когда они с ней планов настроили вместе по распределению уехать, квартиру снять и так далее. И все срасталось вроде, почти чудом удалось достать диплом из неприглядного места, куда он сам направил его своими, точнее, их с Аней регулярными пропусками. Спасло уверенное, не смотря ни на что, знание английского, а то смело мог бы вместо пятого курса маршировать по плацу.
До мелочей он припоминал потом их с Аней финальный разговор в парке, она плакала зачем-то, друзьями быть конечно предлагала, за руки дергала, что там у них в головах в такие моменты? В общем, дальше все как в тумане было. Три года быстро не забываются. Друзья не выравнивали, вообще ничего. Он думал даже позвонить отцу, такое находило отчаяние.