В таком его состоянии однажды позвонил отец, сказал, есть отличная новость – у них с женой родилась чудная малышка, его, стало быть, сестра, и он приглашен к ним отпраздновать это замечательное событие .
Он никогда еще так долго не говорил с отцом. И это был, скорее монолог, суть которого сводилась к тому, что все эти годы замечательные события сына как то обходились без отца, а теперь он рад за человека, которому жизнь дала шанс наконец им стать. Напрасно мать выскочила из соседней комнаты и махала перед ним руками, решительным жестом он указал ей на дверь, чтобы договорить свою речь и окончательно развеять иллюзию присутствия отца в его жизни.
Отчаянная, удивительного свойства злость росла в нем в то время. Каждый, день был преодолением. Доработать по распределению оставался год, за лето он подыскал себе место в школе и вернулся домой, в свою комнату с видом на бетонную громадину, только теперь он был словно пригвожден к ее настывшему, скользкому телу. Хотя для окружающих все выглядело более менее спокойно. Работа – дом- друзья, даже музыку снова начал писать. По пятницам с друзьями заваливались в их место в центре, сидели там до закрытия, выпивали, трепались обо всем подряд. Равных в этом не было Кире, с самого первого их класса и теперь, когда он органично вписался в его универскую компанию.
В том году весна выдалась ранняя, в одну из пятниц как обычно собрались сначала в заведении, а после закрытия решили втроем с Кирой и Гариком продолжить дома. Мать уехала на все выходные, оставив на столе огромный квадрат пиццы. По дороге зашли в ночной, купили еще напитка, что бы был, хотя дома выпивать уже не хотелось. Гарика почти сразу сморило, он рухнул на диван, испугав заспанного Сынишку, в общем, стало ясно, что как на собеседника ставить на Гарика бесполезно. Они с Кирой достали гитары, отключили комбики, что бы не будить соседей и принялись глухо наигрывать что то из их подвального прошлого. И было даже недолго весело, пока в какой то момент Гарик, как ошпаренный не взвился с дивана, устремляя в стену дикие помутневшие глаза, а потом всем своим грузным телом нацелился на них. Кира отскочил, а они с Гариком оказались на полу между шкафом и диваном, руки Гарика при этом сжимали его горло . Это не было шуткой, как сначала могло показаться. Гарик, которого он зал с универа, добрых лет пять, у которого они с Аней иногда оставались ночевать после шумных party, пожалуй, единственный из всех, кто звонил ему каждый день, что бы поддержать, когда они с Аней расстались, когда он жил один в другом городе, на съемной квартире почти заброшенного дома, этот самый Гарик внезапно превратился в обезумевшего орка, мало чем отличавшегося в тот момент от “заседателей” из дома напротив.
На секунду его охватил страх, сделать уже ничего нельзя, он зажат в узком проходе, места для маневра почти нет, какие нибудь десять сантиметров, не более, дышать все труднее. Удары , которые он наносил свободными руками, казалось, не действовали на этого киборга совсем. Он понял, времени не осталось, что есть силы он напрягся, на мгновение делаясь куском стали, почти нечеловеком, с диким хрипом, приподнялся и изо всех сил вцепился зубами в его руку. Грузная туша взвизгнула и покосилась набок , оторвав от шеи свои напрягшиеся щупальца. В следующую секунду он подскочил на ноги и изо всех сил двинул Гарика по морде, и только теперь осознал - все время этой дикой возни Кира стоял в углу и наблюдал…
В яростном порыве он метнулся в кухню, на глаза первой попалась скалка, схватил ее, метнулся назад, в неистовом кураже вытолкал на площадку обоих, затем,сгреб в охапку их вещи, со злостью швырнул к лифту,отборнейшим матом провожая своих уже бывших друзей.
В голове стучали тысячи молотков, он прошел на кухню , дрожащими руками налил себе стакан водки, поднес ко рту и передумав, резко метнул его в мойку, закурил сигарету, прошел в комнату. Из за монитора, забившись в угол, на него глядел дико перепуганный Сынишка…
В ту ночь он не уснул, ходил по темным комнатам, не зажигая свет, цедил из чашки холодный чай, курил сигареты, время от времени гладил Сынишку и думал. Сначала о том, что жизнь зачем то отсекала от него близких - отца, Аню, друзей и ему, как одинокому волку надлежало бежать дальше, не оглядываясь и не раздумывая. Самые разные мысли приходили и уходили без особой цели, не заставляя ни делать выводов, ни строить планы.
Наступавшее утро было скверным , сплошной серой стеной мокрый снег прятал от него серую бетонную панельку, которой на удивление ему сейчас отчаянно не хватало. Он вглядывался в ее потухшие глаза, надеясь разглядеть хоть одно горящее окно, и словно откликаясь на его желание, вдруг загорелось одно, ровно напротив его комнаты, потом еще одно где - то правее, через минуту еще одно выше, ниже, огни загорались , и загорались, объявляя наступление следующего дня…