Через шесть дней он принес отцу диск с переводом. Сцена в офисе напоминала бабушкин сериал. Хуан Антонио уличает наследника в хитрости и отлучает последнего от семьи:
“Как посмел ты, требовать от меня денег, неблагодарный, о цене мы с тобой договорились кажется?”
“Мы договорились, но прости, отец, такой перевод в самом деле стоит намного дороже!”
“ Вот тебе еще монета, и проваливай, на благосклонность мою не рассчитывай впредь!!!”
Примерно так все и было. Отец швырнул еще одну бумажку, она вспорхнула и подалась к полу, в сторону Ани, та в испуге подхватила ее еще в воздухе, часто моргая вытаращенными глазами...
С самого первого дня знакомства с Аней мать очень расположилась к ней, они часто подолгу болтали не разные темы, и естественно, что о встрече с отцом в офисе мать узнала в деталях. Сначала сдержалась, показалось даже, что ее ничуть не удивила эта ситуация, а потом все же заплакала, подошла к нему, обняла и тихо сказала: “сынок, прости его, не знает что творит, с тем и … уйдет наверное ”. Она точно хотела сказать другое слово, и по ее глазам было видно, что сама она изо всех сил старается последовать своему же совету.
Он почти забыл эту историю, а если вспоминал, то с улыбкой, как какое-то недоразумение, а вот Аню, напротив, вспоминал всегда. 24/7 эти воспоминания тащили из него силы, особенно в первый год, когда пришлось уехать по распределению, жить в съемной квартире на окраине небольшого городка, словом, в одиночку осуществлять их с Аней когда- то совместные планы. Он возвращался в ту квартиру на втором этаже почти безлюдного дома, как боец после нокдауна, позволяя себе считать лишь до восьми, что бы назавтра непременно встать и двигаться дальше…
А дальше была армия, и снова воспоминания и мысли, и нелепые надежды. Он не звонил ей больше. Это она однажды позвонила его матери, потом приехала к ней, и они пили мартини и говорили всю ночь. На следующий день Аня позвонила ему сама, он понял это из смс, когда прапор разрешил им включить телефоны, тотчас звонить не стал, хотя очень хотел, казарма не место для такого разговора, при всех не хотел, а может просто боялся. Боялся сказать что нибудь не то, не так, спугнуть, упрекнуть, словом он жил предстоящей встречей, он был уверен, что Аня захочет встретиться. Он начал считать дни до окончания сборов, время тянулось, читать пытался, не мог сосредоточиться, спать перестал, заметно похудел. И вот наконец, это было перед самым Новым годом, они встретились. И все было совсем не так, как он нарисовал себе, почти всегда все происходит не так, как хочется. После той встречи стало еще больнее, потому что она ничего не решила, не ответила ни на один вопрос, скорее поставила жирную точку во всей этой теме, так и не истребив в нем желания еще долгие месяцы искать ее глазами в толпе.
В таком его состоянии однажды позвонил отец, сказал, есть отличная новость – у них с женой родилась чудная малышка, его, стало быть, сестра, и он приглашен к ним отпраздновать это замечательное событие .
Он никогда еще так долго не говорил с отцом. И это был, скорее монолог, суть которого сводилась к тому, что все эти годы замечательные события сына как то обходились без отца, а теперь он рад за человека, которому жизнь дала шанс наконец им стать. Напрасно мать выскочила из соседней комнаты и махала перед ним руками, решительным жестом он указал ей на дверь, чтобы договорить свою речь и окончательно развеять иллюзию присутствия отца в его жизни.
Отчаянная, удивительного свойства злость росла в нем в то время. Каждый, день был преодолением. Доработать по распределению оставался год, за лето он подыскал себе место в школе и вернулся домой, в свою комнату с видом на бетонную громадину, только теперь он был словно пригвожден к ее настывшему, скользкому телу. Хотя для окружающих все выглядело более менее спокойно. Работа – дом- друзья, даже музыку снова начал писать. По пятницам с друзьями заваливались в их место в центре, сидели там до закрытия, выпивали, трепались обо всем подряд. Равных в этом не было Кире, с самого первого их класса и теперь, когда он органично вписался в его универскую компанию.