Заварушка была короткой, но активной. Люди разбегались, бандиты ловили их как зайцев, «миротворцы» стреляли во всё что движется – и только рельеф местности не дал им «выкосить» бегающих вокруг машин. Затем машины миротворцев ушли обратно на базу, а бандиты бегали вокруг, собирая живую добычу.
Среди этого переполоха я пытался найти Миху, который без куртки и тем более ботинок далеко бы не ушёл. С той стороны овражка я увидел похожую фигуру, бегущую в сторону кустов, которую чуть было не потерял из виду, пока пересекал овраг. Его тень мелькнула уже возле кустов, и я прибавил ходу. Но вдруг чья-то громоздкая фигура пересекла направление моего движения и схватила «малыша».
Когда я подбежал, то увидел что не ошибся – это был Миха. Но бандит, который его схватил, не собирался мне его отдавать – он считал это своей добычей. Раздумывать было некогда, в банду возвращаться было опасно, и я набросился на бандита. Сбив его с ног, я коленом наступил на руку, которой он держал «малыша», и резко дёрнул за кадык. Рывок был несильным, убивать его мне было не нужно, но кричать и особо сопротивляться бандит не мог – и это мои выигранные несколько секунд для того, что бы оторваться. Но Миха смотрел на это всё ошалелыми глазами, держась за вывернутую руку, а сзади на меня налетел ещё один бандит. Пока я пытался развернуть этого нападавшего, то увидел как к нам бежало ещё двое…
Нас, связанных, привели во двор Арслая. В этом доме когда-то жил налоговик, и остатки показной безвкусной роскоши подчёркивали значимость Арслая в собственных глазах.
В центре двора до всех катаклизмов был то ли фонтан, то ли бассейн. Теперь это было место содержания пленников. Арслай со свитой подошёл к краю, держа в руках кусок жаренного мяса. Не знаю как у других, но у меня свело желудок от желания поесть и попить, ещё бы и поспать… Неторопясь и поверхностно осмотрев «товар», отпустив пару скабрезных шуточек, Арслай показал что бы я вышел к нему.
Когда я смог подойти, он спросил:
- Что ты думаешь, я буду делать с тобой? – и после длинной паузы, чавкая и откусывая мясо с шампура, добавил - … моих людей зачем трогал? … тебя надо… Что скажешь?
- Тебе мало? – спросил я и кивнул на кучку пленников – отдай пацана, как мы договаривались, он всё равно никакой.
- А мы договаривались что делить буду я! – ехидно произнёс Арслай – и вообще, ты чего такой крутой? Или тоже хочешь на продажу? Нет, я тебя поменяю на что-то хорошее…
- Значит, твоё слово дешевле меня?
Арслай чуть не подпрыгнул, так с ним никто не разговаривал. Но если бы он сейчас что-то сделал со мной – то это была бы его слабость, а здесь так нельзя. Он сцепил зубы, и посмотрел на меня так зло, что готов был разорвать.
- Я за слово отвечаю, только ты своё не сдержал. Ты караван сдал, значит можешь топать, а мелкого твоего я в поля продам, пусть там сдохнет.
- Хорошо, ты прав – остудил немного ситуацию я – давай я выкуплю его.
Арслай недобро улыбнулся – а что ты можешь мне дать?
- Есть продукты и карточки.
- Много?
- Нет, всё что было в семью.
- Это не цена.
- За него не дадут дороже, и потом тебе на продажу его нужно будет хотя бы одеть.
- Ай, тряпки найдутся, а ты показывай что есть.
И я стал выкладывать из рюкзака продукты. Кто-то наклонился ко мне что бы вырвать рюкзак и вытряхнуть, я дёрнул рюкзак обратно и зажал руку желающему. Вопросительно подняв глаза на Арслая, я увидел ответное «продолжай», и отпустил руку бандита. Выложив продукты, я вытащил из кармана карточки, и Арслай бегло перелистал их.
- Мало! Что ещё есть?
- До продажи, что б он не сдох, ты прокормишь его больше – заметил я, а у тебя есть ещё товар.
Арслай выразил всем телом своё неудовольствие, но в конце концов сказал:
- А иди отсюда, пока я добрый! Бери своё чмо, только за воротами ты уже сам товар, подумай!
Я это и сам понимал, уходить нужно было быстро. Вытащив Миху за шиворот, я убедился что он может идти, и собрался тащить его к выходу. В этот момент к нам придвинулась «кукла», о которой я уже почти забыл. Она стала требовательным уверенным тоном убеждать меня забрать её отсюда. Причём возомнила, что это я её сюда затащил, и отвечаю за неё, и должен ей… Я смотрел на неё, пытаясь увидеть хоть каплю понимания в её глазах. Но лицо было каменным, а глаза пустыми.