Она посчитала меня сначала вором, и собралась сдавать сторожам – потому затащила и закрыла меня в сарай. Я ждал, что меня сдадут и я увижу мальчика, а потом уже придумаю как бежать. Но время шло и никто не приходил – только та женщина пришла с водой, тряпками и самогоном – я обработал раны. Ночью мне было плохо – жар, я кутался в мешки, к утру немного задремал – но женщина разбудила и увидела моё состояние. Ничего не говоря ушла, и вернулась через два часа – дала лекарство, после которого я заснул.
Крепкий горячий ветер, не дающий дышать, снился мне. Ясное небо за плёнкой дыма виделось как наяву, и сжимало сердце ожидание моих близких. Наверное, это всё что я запомнил — состояние моё было близко к бреду. Когда я проснулся, слабость не отпускала меня, меня уже не лихорадило и было тепло, но сознание ощущало мою беззащитность — и это тревожило.
Я был слишком слаб, что бы предпринимать что-то существенное. И когда зашла женщина, приютившая меня, она сказала что надо отрабатывать по хозяйству и что за лекарство она расплатилась дорого. Я согласился — у меня был небольшой выбор.
Спросил как её зовут, что бы я знал как к ней обращаться, и есть ли ещё кто-то в её доме. Она ответила, что зовут её Нора Манди, что это её дом, и что она будет решать как со мной быть.
Я рассказал ей, что веду мальчика к родне в другое село. Она сказала что верит, поможет искать мальчика, и но пока предложила работать здесь. Я спросил, что могу сделать для неё, работа оказалась вполне несложной для здорового, но мне потребовались достаточные усилия и время на всё. А тем временем Миху могли куда-то деть. Хотя, Нора сказала что таких не выдают на сторону, а применяют рабами здесь — работы хватает. Это немного обнадёживало.
Я стал работать у Норы как мог, хотя был слаб. В доме действительно была только она одна, и насколько я понял по обрывкам слов и фотографии на полке шкафа — семья у неё была. Но не стал расспрашивать — я и так чувствовал, что подпущен слишком близко...
Через какое-то время она пришла и рассказала что мальчика моего нет, и его, видимо, увезли на продажу вместе с украденными продуктами – а за них коммуне отвечать, потому что не выполнят плана и буду наказаны. Но если я хочу жить и есть, вода есть своя, то могу остаться и работать у неё.
От такого предложения у меня внутри что-то сжалось, и стало тепло. Я даже всерьёз задумался об этом, тем более что Нора вызывала у меня симпатию, в природу которой я боялся вдуматься. А семья...
Но побег малыша озадачил меня, мне нужно было вернуть Миху и доставить по назначению, тем более что это часть родни и мне перед ними отвечать. Кроме того, осталось пару дней до того, как у моей семьи кончатся продукты и вода – и им негде будет это взять. Я ведь кормилец в буквальном применении. Но как найти тех, кто украл продукты и вывез мальчика, найти потом мальчика, затем его вытащить и довести до места назначения, рассчитаться и вернуться в семью – и всё в течении двух-трёх максимум дней? А Нора всё больше располагала к себе, и уходить не было ни сил, ни желания.
Она сделала перевязку и обработку раны, потом сказала что так по собачьи жить нельзя и нужно хотя бы помыться. Затопила крохотную баню, и заставила меня отмыться и выпарить рану. Затем пришла, обработала её и перевязала, а сама пошла париться – дров тоже мало и случай помыться используют все кто есть.
Затем пустила в дом спать, ночью спал плохо – Нора пришла и легла рядом, я заснул. Утром проснулся когда она встала, но спросонок услышал что мол слишком культурен – а данные то и ничего. Собственно, и она сама располагала к себе – пусть не красавица, но правильно сложена, и что-то было ещё... Хотелось остаться, и понимал что могу это сделать. Но ведь семья – я за неё отвечаю. Ни перед кем – перед собой.
Я смотрел на неё и думал: мы обычно ищем в женщине внешние данные, остальное рисует фантазия, желание. Наверное, они тоже так. Смотрим в глаза, ища там плод своего воображения. Но потом боимся себе признаться в том, что нашли.
На улице облава, ищут воров – местная полиция, собранная из сторожей и желающих «покрысятничать», сгребает всех подозрительных. Меня заметили в доме, когда я подправлял расбухшую входную деревянную дверь. Норы в это момент не было – и несколько местных сломали незаконченную дверь и меня взяли как вора. Вытащили на улицу, и загрузили в яму с другими. Там кто-то и проговорился, где мальчика искать.