Выйдя на внутренний балкон второго этажа, он безразличным взглядом пробежался по толпе, собирался уже отвернуться, когда заметил двух мужчин, быстро шагающих от входной двери к стойкам регистрации. Пересадова привлекли к ним три детали: решительная, целеустремленная походка обоих пассажиров, отсутствие багажа и черные очки на лицах обоих, хотя день выдался пасмурным. Вадим отметил, что фигуранты подходят под нужную категорию людей — оба высокие, чуть сутулящиеся. Одинакового покроя плащи и похожие шляпы также нивелировали облик обоих подозреваемых. Тем временем один из них протянул документы таможеннику, что-то весело сказал ему.
Пересадов не видел лиц этих людей, а спуститься и подойти к ним он уже не успевал. Предъявил документы для проверки и второй пассажир, а Вадим так и не решил, что делать.
— Да нет, вряд ли это они, — пробормотал он.
Левее стойки регистрации неожиданно раздался звонкий шлепок, а затем резкий, пронзительный детский визг разрезал ровное гудение людского муравейника. Уже получивший в руки документы человек в черных очках нервно оглянулся на звук плача и тут же вскинул руку к голове. Вадим не видел под левым ухом большую черную родинку каплевидной формы, но жест был столь характерным, что он не мог ошибиться.
"Елистов!" — полыхнуло в мозгу.
Рука Пересадова проскользнула в карман, он нащупал рукоять пистолета. Расстояние между ними было метров двадцать пять, с такого он не промахнется. Но перед Вадимом зримо встало все, что ожидает его в будущем: суд, многолетняя отсидка в шведской тюрьме, неизбежный выход в отставку. Навесят что-нибудь и на грудь, но компенсируют ли запоздалые почести долгие годы за решеткой?
За этими раздумьями пролетели драгоценные секунды, Елистов (а Вадим уже ни капли не сомневался, что это именно он) шагнул вперед и исчез внутри лабиринтов таможенного досмотра.
Пересадов разжал мокрую ладонь, вытер с лица пот и, вытащив сотовый телефон, вызвал посольство.
— Он только что прошел регистрацию рейса на Гамбург. Вылет через тридцать минут.
— Это точно?
— Да, я опознал его по характерному жесту, когда он трогает родинку под ухом.
— Хорошо, можешь возвращаться, молодец.
Через пять минут о вылете Елистова из столицы Швеции уже знали в Кремле.
— Откуда такая уверенность? — спросил Соломин.
— Этот парень знал Елистова лично, он опознал его по родинке.
— Ну что ж, мы знаем теперь, где он, и что это нам дает? Соедините-ка меня с Сазонтьевым.
Через двадцать секунд его соединили с главковерхом.
— Ты где? — спросил Соломин.
— Пункт управления ПВО.
— Ты уже знаешь?
— Да.
— Что-нибудь придумал?
— Конечно.
— Что?
— Поднял в воздух АВАКС. Они уже засекли этот борт.
— Ты что, хочешь его сбить?
— Само собой.
Соломин помолчал.
— Другого выхода нет? — тихо спросил премьер.
— Я не нашел. Придумай что-нибудь еще. Как там говорил Сизов: "Жертвовать — так пешками".
— Ладно, действуй. Мы еще успеваем?
— Да, подняли пару МиГов с Калининграда. У нас очень мало времени.
Лишь здесь, на высоте десяти километров, Елистову действительно понадобились темные очки. Солнце нещадно слепило глаза, а он никак не мог оторваться от иллюминатора, разглядывая облака, словно пацан, первый раз поднявшийся в воздух. Пирс дремал рядом, за прошедшие сутки он почти не спал, готовил этот странный побег. Елистов закурил и подумал: "Вот оно, первое различие двух стран. В "Боингах" можно курить. Может, в Штатах у меня получится лучше? Обидно, что все оборвалось в одном шаге от успеха. Нельзя просчитать каждую деталь, невозможно! Этим парням везет во всем. С первого дня, с первых шагов. И вот теперь придется начинать все сначала. Надо подумать, как построить тактику общения с цэрэушниками. Если они думают, что меня можно выжать как губку и выбросить, то это они зря. Непременно надо добиться принятия на службу в Лэнгли…"
Елистов не знал, что в это время сближающимся курсом к его "Боингу" с интервалом по ширине в сто километров несется пара тяжелых высотных перехватчиков МиГ-31. Они летели по прямой, нещадно пронзая невидимые границы чужих государств, уже на пределе своей дальности. Еще немного, и им не хватит топлива вернуться обратно на базу. Каждый из них нес только одну ракету класса "воздух-воздух" с системой самонаведения "выстрелил и забыл".
— Я первый, есть захват цели, — сообщил пилот первого МиГа.
— Я второй, цель не вижу.
— Огонь, первому! — скомандовал далекий голос из Москвы.