— Моше, займитесь лекарствами. И попрощайтесь со своими.
Краска медленно схлынула с лица израильтянина. Он очень старался больше ни чем не выдать свой страх.
«Молодец, хорошо держится», — оценил Максимов. Он досчитал до пяти, дольше давить было опасно.
— Вас будут содержать отдельно от всех. Вы слишком много видели. Обычная мера предосторожности, не более того.
Барон покусал нижнюю губу.
— Да, да, понимаю.
— Можете идти.
Барон встал. Подволакивая отёкшие ноги, направился к двери. За распахнутой дверью его уже ждал боевик.
— Моше, минутку! — окликнул его Максимов.
Поворачиваясь, израильтянин впился взглядом в автомат на столе. Ствол был направлен в сторону окна. Рука Максимова лежала в десяти сантиметрах от цевья.
— У вас красивая дочь, господин атташе.
Максимов развернул фотографию в настольной рамке.
У израильтянина не нашлось сил на игру. Он обречённо кивнул.
Глава двадцать шестая
Агнцы и козлища
17:22 (в.м.)
Старые львы
По чёрному экрану сначала пошла рябь. Потом появилась заставка. Темно-синее море и стальной клин крейсера, таранящего волну. Первые аккорды «Варяга» прокатились по комнате, как удары штормового прибоя о скалы. Мерно и неукротимо.
— Ого! — вырвалось у Решетникова.
— По всем каналам? — быстро спросил Салин, пересаживаясь так, чтобы лучше видеть экран.
Решетников защёлкал клавишами на пульте. По все каналам крейсер «Варяг», неудержимо и торжественно, шёл навстречу своей судьбе. От военного марша мурашки бежали по коже.
— Сильно сделано, — покачал головой Решетников.
Картинка замерла, музыка оборвалась на самой высокой ноте. В полной тишине метроном продолжал отбивать ритм ударов сердца.
Накатом, приближаясь откуда-то издалека, как бывает только во сне, возник женский голос.
— Крейсер «Варяг». Из двенадцати орудий главного калибра уничтожены восемь. Из двенадцати семидесятипятимиллиметровых орудий осталось в строю пять. Пушки калибра сорок семь миллиметров уничтожены полностью. Две трубы и матча сорваны. На верхней палубе тридцать три матроса убиты, ранено сто двадцать. Японская эскадра потеряла два миноносца, три крейсера выведены из строя, на флагмане — крейсере «Асама» — пожар.
Труба, высоко и чисто, пропела:
«Наверх, вы, товарищи все по местам.
Последний парад наступает.
Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг».
Пощады никто не желает…»
— Говорит станция «Варяг». Мы принимаем бой, — ровно, без всякой аффектации, как говорят только в последнюю минуту, когда все уже решено, произнесла невидимая женщина.
И вновь, теперь затухая, печально, словно отпевая павших, пропела труба:
«Наверх, вы, товарищи все по местам…»
— Говорит станция «Варяг». Мы принимаем бой за вашу свободу.
Картинка ожила. И во всю мощь духового оркестра ухнул «Варяг».
— Убавь звук, — севшим голосом попросил Салин.
Решетников навёл пульт, снизил громкость до минимума. Оглянулся.
— Что и тебя проняло, дружище? — осклабился Решетников.
Салин прикрыв веки, стал массировал переносицу.
— Как, сучье племя, работают, как работают! — продолжил восхищаться Решетников. — Это тебе не «голосуй или проиграешь». Такая музыка любого до задницы проберёт. И какой дурак тогда, в августе, «Лебединое озеро» крутил? Во, что надо было! Красиво и доходчиво. А мы, что народу показывали? Как один педераст в белом трико по сцене тридцать тощих блядей гоняет. Кто ж в здравом уме под такое извращение за родину умирать пойдёт? Нет, молодцы! Ну как работают, сволочи, а! Мощно, героично, патриотично и претензией на историческую преемственность. Сволочи, а молодцы!
— Час такой музыки, и народ начнёт строить баррикады, — сухо произнёс Салин.
— Не дай Бог! — Решетников перекрестился пультом.
На кофейном столике нервно заверещал зуммер интеркома. Салин с трудом перегнулся, нажал кнопку:
— Владислав, что там у тебя ещё?
— Виктор Николаевич, «Таран». Как поняли меня?
— Да… Я понял.
Кодовый сигнал «Таран» означал силовое вторжение на объект. «Маски-шоу» стали привычной нормой выяснения отношения в политике и бизнесе. Настолько привычной, что в каждой уважающей себя фирме существовал план действий на случай визита людей в масках и с оружием.
Решетников медведем заворочался в кресле.
— Только не говори, что ты нечто подобное ожидал, — проворчал он.
Салин нарочито замедленными движениями достал из кармана пузырёк с лекарством, вытряс на ладонь несколько крохотных белых шариков, отправил в рот.