День спустя Сурикова пригласил шеф. Он сидел за столом озабоченный и строгий.
— Садись, Андрей, — сказал полковник, не подавая руки. — Можешь радоваться. Я тебя продал.
— Не понял, — сказал Суриков удивленно. — Как это?
— А так, — ответил полковник с горечью в голосе. — Сперва меня купил генерал Волков, потом у меня купили тебя.
— Все равно не понял.
— А что понимать? Забирают тебя…
Полковник достал пачку «Явы» (где только достает?!), вынул сигарету, помял ее, понюхал, подержал в руке и снова сунул на место: он выдерживал норму — три сигареты в день. Боролся с собой.
— Обставил меня Волков, как школьника. Позвонил и спрашивает: у нас есть мнение поощрить капитана Сурикова. Как ты на этот счет? Я и развесил уши. Говорю: достоин. А он спрашивает: откуда Суриков знает таджикский? Я пояснил: два года служил на Памире. Тут он на стол свои генеральские козыри: пусть сдает дела и сегодня же в мое распоряжение.
— Куда, Василий Михайлович? — спросил Суриков, не скрывая удивления. Предложение шефа сдать дела прозвучало для него неожиданностью. Все каноны подбора и выдвижения кадров были порушены. Обычно с человеком предварительно беседуют, устраивают ему смотрины. В чем же дело?
— Куда? — полковник повторил вопрос и пожал плечами. — Не по адресу. Придешь на новое место, поглядишь и узнаешь. И мне сообщишь. Или зажмешь?
— Неужели даже вам не известно?
— Почему же, известно, — в голосе полковника прозвучало раздражение. — С утра сам министр интересовался: «Давно не видел полковника Астахова. Пригласите, я у него Сурикова забираю, так пусть хоть в курсе будет, куда».
— Ясно, товарищ полковник.
— Коли ясно, дела передай Ермолаеву.
— Есть. Понял.
— Ну, давай руку. Работал ты хорошо. Теперь остается надеяться, что не забудешь своих, когда в начальство выйдешь. Да, кстати, как это ты ухитрился за два года таджикский выучить?
— Старался.
— Способный, значит.
— Вы меня обижаете, Василий Михайлович. Я — талантливый. Иных в наше министерство не берут.
— Ты дождешься, — сказал полковник и протянул руку. — При случае не забудь. Я тоже не без талантов.
Вернувшись к себе, Суриков сел за стол и надул щеки.
— Товарищ Ермолаев. Потрудитесь принять у сотрудника министерства капитана Сурикова дело об убийстве.
Ермолаев поднял глаза, посмотрел на товарища и все понял.
— О чем они там думают?! — воскликнул он яростно. — Я уже три месяца без выходных! И вот…
— Товарищ Ермолаев, не горячитесь, — остановил его Суриков. — Мы у себя в министерстве хорошо знаем нужды и трудности низового звена и ценим ваши усилия.
Ермолаев поднялся из-за стола — тяжелый, крепко сбитый. Шевельнул плечами, расправил грудь.
— Все, Андрей, сейчас я решу проблему кадров. Я тебя разделю надвое. Половину отдадим министерству, половину оставим здесь. Жить тебе станет труднее, но работать легче!
19… Август. Москва
— Товарищи офицеры, — голос генерала Волкова звучал спокойно и негромко. Так обычно говорят люди уверенные, что каждое их слово будет выслушано со вниманием. — Присутствующим предстоит заняться делом о попытке контрабандного транзита наркотиков через нашу территорию. Операция ответственная. О ней доложено правительству. Получено указание провести всестороннее расследование и пресечь акцию с наивысшим эффектом.
— Денис Андреевич, — задал вопрос майор в милицейской форме, сидевший у стены слева от генерала. — Что в данном контексте значает «с наивысшим эффектом»?
— Поскольку получатель груза зарубежная фирма, товарищ Латышев, наивысшим эффектом будет считаться суд над контрабандистами на территории страны получателя.