— Никаких секретов. Для своих, конечно, — последние слова Суриков выделил интонацией: мол, вы и есть эти «свои». — Когда следственная группа прорабатывала дело Хошбахтиева — вы, должно быть, о нем помните? — так вот, тогда всплыла фамилия некоего Исфендиарова. Мне поручили в этом эпизоде разобраться.
Неожиданно Суриков заметил, как помрачнело лицо Бо-босадыкова, как сдвинулись его брови над переносицей.
— Неужели только какие-то неясности в отношении уважаемого человека заставили вас ехать к нам? — спросил подполковник недовольно. — Можно было запросить нас, мы бы дали достойный ответ.
— Видимо, дело не в достойном ответе, а в объективности, — возразил Суриков.
— Что ж, воля, как говорят, ваша, — сказал Бобосадыков, не скрывая горечи. — Но я делаю из этого два вывода. Прежде всего о том, что нам не доверяют. Потом, кто-то старается опорочить очень уважаемого человека. Ветерана. Бескорыстного служителя…
Кому и как служил Исфендиаров, полковник не стал уточнять. Всем видом демонстрируя, что разговор стал для него неинтересен, он сказал:
— Хорошо, товарищ, для вас мы сделаем все, что в наших силах. Я думаю, первым делом вам надо побывать на приеме лично у товарища Утежана Бобоевича Сарыбаева. Он…
— Зачем? — спросил Суриков, не сумев скрыть удивления. — Разве у секретаря райкома нет иных дел?
Бобосадыков ласково улыбнулся.
— Конечно, у него есть дела. Много дел. Но вы приехали из Москвы в его район…
— Почему в его район? — в голосе Сурикова звучала веселость.
— Да, конечно, — словно спохватившись, сказал Бобосадыков. — У нас тоже перестройка. Тоже. Тем не менее товарищ Утежан Бобоевич Сарыбаев отвечает лично за все, что происходит в районе. За всех людей, за меня, даже за вас…
— Зачем ему отвечать за меня? — дерзко спросил Суриков, еще не понимая всей своей невежливости по отношению к товарищу Утежану Бобоевичу. Бобосадыков среагировал мгновенно.
— А если, уважаемый, с вами что-то случится на нашей земле? Разве не Утежан Бобоевич будет держать отчет перед центром? Вы задумались?
И сразу, отрешившись от дел серьезных, повеселев голосом, спросил:
— Скажите, пожалуйста, как там в столице поживает товарищ Гдлян-Иванов? Не собирается ли он организовать еще одно уголовное дело для какой-нибудь республики?
— Почему товарищ? — спросил Суриков, не поняв глубокого юмора вопроса. — Ведь их двое.
— Разве?! — удивился Бобосадыков. — А мы считали, что это один змей с двумя головами!
Взрыв веселого смеха покрыл его слова. Ой, как смеялись деятели охраны правопорядка!
— У вас их здесь не любят? — спросил Суриков.
Бобосадыков всплеснул руками и поднял их на уровень груди, словно готовился принять на себя волейбольный мяч.
— Очень даже любят! Товарища Гдлян-Иванова любят все. И если он погибнет в схватке с черными силами зла, мы ему у себя поставим большой дорогой памятник.
— Чем скорее, тем лучше, — сказал чернобровый капитан, сидевший ближе других к начальнику. И снова все засмеялись. Бобосадыков оставался серьезным. Он веселел только в тех случаях, когда шутил сам. Дав людям посмеяться, подполковник сурово сдвинул брови.
— Какие вопросы у вас к нам, товарищ Суриков?
— Раз уж вы сами заговорили о наркомании, меня интересует, много ли на территории района потребляющих зелье?
Подполковник насторожился.
— Можно подумать, товарищ Суриков, что милиция отвечает за то, что они существуют.
— Я этого не говорил. Меня просто заинтересовало количество. Предположение об ответственности ваше собственное.
Бобосадыков успокоился. Во всяком случае внешне. Улыбнулся:
— У нас, уважаемый, привыкли на милицию вешать все подряд. План по водке выполняет торговля, а перевыполнение по алкоголикам ложится на милицию. Наркоманы берутся неизвестно откуда, а считают, что они наши.
Суриков пожалел, что задал вопрос. Бобосадыков явно не был тем человеком, с которым можно сотрудничать открыто и честно. Вытекала его пассивность из лености и нежелания заниматься делом или из иных каких-то причин, разбираться не было времени.
— Мне обещали гостиницу, — напомнил Суриков, показывая, что не намерен задерживать внимание высокого собрания. — И человека в помощь.
— Если обещали, сделаем, — сказал Бобосадыков, — Что у нас есть для гостя, Рахимжон Умарович?
Чернобровый капитан, сидевший ближе других к начальнику, встал.