Они проехали к колонке и, не занимая очереди, поставили машину в тени деревьев. Отсюда были хорошо видны и домик автозаправки, и черный бак для отработанных масел. Сидели долго. В шестнадцать часов (время Суриков заметил по своим часам «Сейко» с Ленинградского проспекта, как он называл часы московской фирмы «Слава») к заправке подкатили «жигули» зеленого цвета, но такие пыльные, что казались серыми. По номеру машина была душанбинской. Из нее выскочил молодой, худой и высокий, как жердь, парень. Он прошел быстрым деловым шагом к заправке. Рахимбаев, как показалось Сурикову, совсем не случайно встретил его снаружи. Они потрясли руки, о чем-то поговорили и разошлись. Рахимбаев вернулся в домик, где работал кондиционер, а парень прошел к месту, где стояли канистры. Он осмотрел крайнюю слева, потрогал ее ногой и вернулся к «жигулям». Подойдя, что-то сказал водителю, сидевшему за рулем. Тот завел двигатель и занял в конце длинной колонны машин, ждавших заправки, очередь.
Длинный прошел к арыку и сел метрах в десяти от сыщиков. «Тьфу ты!» — сказал Садек и стал снимать рубаху. «Ты что?» — спросил Суриков. «Надо же оправдаться, почему мы здесь. Пойду искупаюсь». Через несколько минут он вернулся, ошарашенный собственной смелостью. «Ну, вода! Градусов десять!» Стараясь согреться, стал махать руками и подпрыгивать. Потом сказал:
— Если в канистре не было груза, зачем она?
— Скорее всего это просто кукла. Единственное, что на ней примечательного, — надпись арабским шрифтом.
— А если это письмо кому-то? — высказал предположение Садек. — Жаль, я арабского шрифта не знаю.
— Молодец, Садек! Ты в точку. Пошел по той же дорожке, что и я. И вытряс из песка все иголки, которые в нем были. Я тоже решил, что это письмо. Скорее всего время, когда подадут товар.
— Вот ведь как; искали канистру с грузом, а она всего лишь письмо. А Локтев?
— Он в этой истории форточный мальчик.
— Как это понять?
— Старый как мир способ квартирных краж. В узкую форточку первым посылают мальца. Он проверяет квартиру и открывает изнутри окно для других.
— Кому же открывают окно здесь?
— Подождем, увидим. Скорее всего тому, кто приедет на встречу с этим длинным парнем.
На встречу не приехал никто. Заправившись, душанбинская машина укатила в город, а оттуда по загородному шоссе помчалась в сторону Джаркургана. Сопровождать ее не стали.
— Что, Сурикджон, — спросил Садек разочарованно. — Прокололись?
— Вроде так, — неохотно согласился Суриков. — Стоит попытаться еще с одного конца. Ты хорошо скопировал то, что написано на канистре?
— Как сумел, так нарисовал.
— Где записка?
Садек протянул Сурикову блокнот. Тот взглянул на кудрявые завитки, срисованные с канистры. Прищелкнул языком.
— Как найти, кто бы прочитал это?
Садек подумал и вдруг встрепенулся.
— Едем в библиотеку. Там профессор Зульфикаров работает. Он все знает.
— Там ли он? — усомнился Суриков, взглянув на часы. — Уже поздно.
— Как раз его время.
Через десять минут они вошли в читальный зал, где самый читающий в мире народ был представлен единственным полномочным представителем. Седобородый мудрец в круглых стареньких очках, у которых одну заушину заменял красный шнурок, сидел, углубившись в изучение какого-то фолианта.
— Позвольте, уважаемый, — обратился к старику Суриков, — оторвать вас отдела, чтобы испросить помощи и совета.
Старик удивленно вскинул брови и посмотрел на подошедшего к нему человека поверх очков.
— Слушаю вас, досточтимый незнакомец.
Хотя последняя фраза явно содержала намек на то, чтобы не мешало бы просителю и назвать себя, Суриков сделал вид, будто ничего не понял.
— Не поможете ли вы, профессор, прочесть мне небольшую записку.
Он, вежливо нагнувшись, положил поверх книжной страницы листок со знаками, которые перерисовал Садек. Мудрец взглянул на текст, взял шариковую ручку, лежавшую рядом с ним, и к одной из подковок пририсовал сверху точку.
— Грамотность в любом языке, — сказал он наставительно, — обязывает точки ставить на свои места. В английском языке даже есть поговорка, требующая от пишущего не забывать, что надо ставить точки над і, а также перекрещивать t.
Выслушав наставление, Суриков извиняющимся тоном сказал:
— Увы, профессор, при первой возможности я переадресую ваш выговор писавшему.
Зульфикаров скрыл улыбку в бороде.
— Что же вам здесь неясно? — спросил он. — По-моему, написано вполне понятно. Может быть, вас ввело в заблуждение именно отсутствие одной точки?