— Уйдете — оставлю руку, продолжите буянить — сломаю. Выбирай, — предложил ему Артем.
— Ты спортсмен что ли? — гнусаво спросил другой мужчина, придерживая нос. Его руки уже полностью были багряными от крови.
— Дембель, — ответил Артем.
— Контрактник?
— Да.
— Свой парень. Отпусти его, мы не тронем тебя, — сказал мужчина с разбитым носом.
Артем послушался. Мужчина поднялся, с воем развернул руку в привычное положение. Избитые охранники подошли к Артему, на котором не было и царапины, не считая порванной футболки.
— Извини, братишка. Некрасиво вышло, — извинился один.
— По-моему красиво. В одиночку трех дядек раскидал, — засмеялся другой.
Мужчины посмеялись, пожали руку Артему, обещали встретиться и поболтать «за жизнь». Артем был не против. Новые знакомые отправились докладывать Агинскому, что все исполнено, что парень унижен и наказан. Артем сам посоветовал им так сделать, проливать свет на то, как все на самом деле было, он не хотел.
Я дрожала то ли от холода, то ли от пережитых эмоций. Артем отряхнулся, осмотрел рваную футболку. Футболка была порвана от ворота по диагонали, болтающийся клочок ткани обнажал его грудь. Парень стянул с себя белую ткань, подошел ко мне. В вечернем свете фонарей его тело выглядело прекрасно. Он большой, высокой, сильный, очень привлекательный.
— Наигралась? — обратился он ко мне.
Я перевела взгляд с его торса на лицо и с вопросом заглянула в серые глаза.
— Не подходи ко мне больше. А если подходишь, то будь ласковой, вежливой. Поняла?
— Нет, — прошептала я дрожащими губами. Я силилась сбросить с себя его очарование и вернутся к прежней ненависти.
— Я не буду терпеть, понимаешь?
— Да, — закивала я, не отрываясь от его глаз.
Он нагнулся ближе, коснулся кончиком носа моих губ. Я задрожала сильнее, не от холода.
— Много выпила? — спросил он.
— Нет, — прошептала я.
— Садись в машину. Домой отвезу.
— Не поеду... с тобой... — остатки гордости диктовали свои правила.
— Силой тебя затащить?
Я замотала головой, но глубоко в душе была совсем не против. Он открыл мне дверь своей машины, я села. В салоне все было пропитано суровой мужской атмосферой. Темное кожаное сидение, серебристые линии на панели, руль в глянцевой кожаной оплетке, идеальная чистота, ни пылинки.
Он сел за руль, бросил остатки футболки на заднее сидение. Невозможно было оторваться от его груди, от его рук, от его талии. Он проверил что я пристегнута, пристегнулся сам и мы поехали.
Ехали молча. Я смотрела на его кисть с содранной кожей на костяшках, он, не обращая внимания на такой пустяк, переключал скорость. Меня, наверное, укачало. Я откинулась на спину, отцепила свой хвост и бросила его на заднее сидение к разорванной футболке.
— Так лучше, — заметил Артем.
Я поправила свои волосы, пристроилась и, разглядывая мужественный профиль, задремала.
— Приехали, — голос выловил меня из уютной дремы. Я открыла глаза и увидела ворота своего дома.
Мы вышли из машины. Артем захватил свою футболку и закинул ее на крышку мусорного бака, который стоял рядом с воротами, а мне протянул мой прицепной хвост.
— Научи своего парня ответственности. Мужчина отвечает за свою девушку. Всегда. Даже когда она накосячит, — проговорил Артем.
— Он мне не парень, — призналась я.
— Я так и понял. Давай ключи от машины. Утром привезу. Либо сам, либо Пашку попрошу, — предложил он.
Я без колебаний влезла в карман латексных лосин и вытащила ключи. Вложила их в теплую ладонь. Он кивнул мне, вернулся в машину. Черный джип лихо развернулся, оставляя на земле следы. Красные огоньки фар отдалялись, я смотрела вслед. Чем дальше он уезжал, тем сильнее меня душили слезы.
Все не так. Все должно было быть не так. Я вошла в дом. Свет, как обычно горел во всех комнатах, но было пусто. Мама, наверное, уже спит. А что папа? Мне так сильно захотелось прижаться к родному человеку, ощутить себя любимой, значимой. Я подошла к папиному кабинету, приоткрыла дверь. К моему удивлению у папы в кабинете проходило совещание. Его коллеги сидели на кожаных диванах, кто-то стоял. Раскрасневшийся отец отчитывал молодого парня, тот, склонив голову, соглашался со всем.
— Каким надо быть идиотом, чтобы выкинуть такое? — кричал папа.
— Виноват, — полушепотом говорил парень.
— Гоша, слышишь, виноват говорит.
— Разберемся, Михаил Степанович, — размеренно говорил по громкой связи голос прокурора. — Никто не знал, что человек непростой, со связями.
— Гоша, мне теперь войну с турецкой мафией вести? — кричал отец.
— Разберемся, Мишань, не кричи. Все уладим. Я по своим каналам пройдусь, ты по своим. Договоримся, — спокойно говорил Георгий Иосифович.