— Как с ними договорится? Ты в курсе, что у них кровная месть? Пока всех не вырежут, не успокоятся! — не унимался папа.
— А ты что пришла! — папа заметил меня.
— Я просто хотела поговорить, — промямлила я, испугавшись такого напора.
— Иди к себе, не до тебя сейчас, — гаркнул отец.
— Не хватает смышленых людей. Дефицит. Одни дебилы. Едь в отдел, поднимай всех и вся, любую информацию по этим туркам находи! Понял? — раздавал указания отец.
— Так точно, — соглашался провинившийся парень.
— Гоша, с тобой завтра встретимся, порешаем, как нам тропки замести. Дочь? Оглохла? Пошла отсюда!
Я вышла, громко хлопнув дверью. Происходит что-то мерзкое, гадкое и происходит прямо у меня дома, в моей семье. Гадко, мерзко, липко. Душ смыл с меня дурные мысли. Это все дела отца, работа у него такая, опасная. Всю жизнь с преступниками борется. Не нужно обижаться на него, тем более в чем-то подозревать, он ведь мой папа. Мой родной, любимый папа, который ничего не пожалеет ради меня.
Мне не спалось. Я ворочалась в кровати, не понимая причины моей бессонницы. Внезапный порыв безумия вывел меня на улицу. Босиком, в ночной сорочке я шла по мокрому газону. Одна, в тишине, в сырой прохладе. Я вышла за ворота, подошла к мусорному баку, подобрала разорванную белую ткань. Повинуясь неизведанному инстинкту, я прижала ткань к лицу и вдохнула. Чужое, незнакомое чувство прорвалось в моей груди, оно жгло, делало мне больно. Слезы капали на ткань, но я продолжала вдыхать его запах. Я чувствовала себя жалкой и беспомощной. Я на многое могла повлиять в своей жизни, но не на это. Запах свежести, моря, запах его тела. Я хотела наказать его, но наказала себя.
Черная полоса
Светофор тормозит. Застыл на красном свете. Я опаздываю. Сильно опаздываю. На дороге образовался просвет, может я успею проскочить? Побежала. Резкий звук стирающейся резины. Решетка черного джипа чуть коснулась моего бедра.
— С ума сошла! — выкрикнул мужской голос из открытого окна.
— Смотри куда прешь, придурок! — не растерялась я.
Дверца джипа хлопнула, ко мне подошел здоровенный бугай.
— Ты кого придурком назвала? — строго обратился он ко мне, нависая, как гора.
— Тебе это не очевидно? — возмутилась я его наглости. Как он посмел разговаривать со мной в подобном тоне? И следом добавила: дебил.
— Хабалка, значит, — равнодушно заключил он.
— У меня нет времени выслушивать твои умозаключения. Возвращайся в свой драндулет и вали отсюда. Дай пройти, — я прыснула со злости.
— Ты никуда не пойдешь, пока не извинишься.
Рука незнакомца опустилась на мое предплечье. Парень сжал мою руку и на полном серьезе ждал от меня каких-то извинений.
— Что ты себе позволяешь! — возмутилась я.
— Мама с папой воспитанием не заморачивались?
— Больной идиот, отпусти меня! — я цеплялась свободной рукой за его пальцы и пыталась их разжать.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Достаточно, чтобы сгноить тебя за решеткой! — выкрикнула я ему в лицо.
— Плохо, очень плохо. С людьми так не разговаривают. Придется мне тебя научить, перевоспитать.
— Себя перевоспитывай! Кретин накачанный! Бык!
— Неправильно.
Парень прижимает меня к капоту, хватает мою вторую руку, я оказываюсь в ловушке.
— Что ты делаешь! — закричала на него я.
— Помогаю тебе подобрать слова для извинений.
— Я тебе сейчас промеж ног подберу! — выкрикнула я, прицеливаясь коленкой ему в промежность.
Парень не дал мне провести коленный маневр, встал своей ногой между моих ног, раздвигая их, и придвинулся ближе. Его тело оказалось совсем близко.
— Снова ошибка. Думай хорошо, — прошептал он мне в ухо.
От его шепота моя кожа мгновенно покрылась мурашками, это не осталось без его внимания. Серые глаза заулыбались. Его щетина коснулась моей шеи, я почувствовала легкое касание губ.
— Артем... — от неожиданности сорвалось у меня с губ.
— Дальше, — потребовал он.
Он сильнее навалился на меня корпусом, перехватил кисти моих рук своей рукой и вытянул их вверх на капот. Я коснулась спиной теплой крышки автомобиля. Грубые мужские пальцы расстегивали пуговицы моей блузки. Мягкие губы легко касались обнаженной кожи.
— На нас смотрят, — сказала я, заметив осуждающие взгляды прохожих.
— Не отвлекайся.
Он добрался до моей груди. Ощущения стали слишком острыми.
— Артем...
Парень отстранился, серые глаза с торжествующим превосходством взглянули на меня.
— Не останавливайся, — все, что я смогла добавить.
Он отпустил мои руки, подхватил меня и усадил на капот, я обвила ногами его талию и впилась в его мягкие губы. Он дразнил меня, сжимал губы, не отвечал на мои поцелуи, при этом его улыбка и легкий прищур показывали мне, что ему это нравится. Я злилась, кусалась. Наконец, доведя меня до крайнего бешенства, он ответил на мой поцелуй. Я громко выдохнула ему в губы, дрожа от нетерпения. Плевать на прохожих, на все что происходит в мире, есть только он и он мой.