— Ты с ним спишь? — неожиданно спросила я подругу, от чего она подавилась.
— Ты о ком? — изображала невинность Танька.
— Я про Артема.
— Ревнуешь? — расплылась в улыбке подруга.
— Сбрендила? Хочу понять, с какого перепугу он тебя в кино повел.
— Это не он меня, а я его.
— Не поняла.
— Он парень симпатичный. Мне сразу понравился. А ты сама сказала, что равнодушна к нему, вот я и решила не упускать возможности. Пригласила в кино, а он согласился.
Танька сияла. Так сильно, что резало глаза. В землю бы ее зарыть, чтоб зрение себе не портить.
— И? — я требовала продолжения.
— Что?
— Что у вас?
— Нууу... Мы общаемся, — засмущалась Танька и воткнулась в телек.
— О чем?
— О разном. Давай кино смотреть.
— Угу.
Дурацкий фильм. Я уже не помню, с чего там все началось.
— Он про меня спрашивал?
— Зачем?
Вот нахалка. Что значит «зачем»?
— Нууу... Все-таки он на моего отца работает. Может пытался что-нибудь разузнать.
— Нет, о работе он не говорил. Больше обо мне расспрашивал.
Идиот. У него видимо в жизни совсем интересов нет. Разморило меня Танькино питье. Глаза слипаются. Возможно это все побочка от таблеток. Я уткнулась в подушку дивана, поджала ноги к груди.
— Слушай, а правда, что тебя в детстве похитили? — бурчал Танькин голос вдалеке.
— Правда.
— Ты никогда не рассказывала об этом.
— Не та история, которой хочется делиться, — я еле шевелила языком.
— Вот уроды. Уверена, они все наказаны за это.
— Все наказаны...
Изображение на экране совсем расплылось. Танькиной речи я уже не разбирала. Меня вырубило.
Ошибки прошлого
Прохладный, но очень солнечный день. На деревьях во всю растет листва. Я спрыгиваю с последней ступени школьного крыльца и бегу по асфальту в моих любимых лаковых ботиночках. За спиной рюкзак, в рюкзаке дневник, в дневнике целых две пятерки, одна по математике, другая по истории. Моя гордость жаждет вырваться наружу, я уже представляю, как расскажу папе о своих успехах под конец учебного года. Нарисованные на асфальте классики не остаются без моего внимания. Я прыгаю взад и вперед по квадратикам и радостная иду к школьным воротам. В стороне идут девчонки из параллельного класса. Идут и косятся в мою сторону. Завидуют, ведь у меня новенький плащик. Легкий, красивый, как у принцессы. Особенно красиво он смотрится с моими лаковыми ботиночками. Я выхожу из ворот и меня хватают за рюкзак. Лаковые ботиночки царапаются об асфальт. Не успеваю даже крикнуть, меня бросают в машину и наматывают на голову черную тряпку.
— Сиди тихо. Вздумаешь кричать — отрежу тебе язык, — пригрозил мужской голос. Я сильно испугалась и в страхе выкрикнула «папа». В ответ получила по голове.
Машина ехала быстро, я была не пристегнута и меня шатало из стороны в сторону на резких поворотах. Я крепко сжала челюсти от страха и начала шмыгать носом.
Мы ехали недолго. Я слышала, как под колесами захрустел гравий. Машина остановилась, меня вытащили. Я повисла в крепких мужских руках. Стукнула железная дверь, меня занесли в помещение.
Скрип деревянного пола, тяжелые шаги того, кто меня несет. Мужчина спустился вместе со мной вниз по лестнице. Меня опустили на пол, сняли с головы тряпку.
— Ну что, любимая дочка, будем ждать папочку, — захрипел мерзкий грубый голос.
— Идем. Пусть сидит, — добавил вдалеке другой голос.
Мужчины ушли, поднялись по лестнице. Хлопнула дверь, лязгнул засов. Сдерживая панику и сильную дрожь в теле, я начала изучать помещение. Я была в подвале. Через маленькое окошко под потолком проступали слабые лучи света, освещали убогую, грязную обстановку. На полу валялись доски, трубы, прочий мелкий мусор. Все было очень пыльное, я чувствовала, как у меня начало свербеть в носу.
Своими маленькими пальчиками я ощупывала шершавую кирпичную стену, искала брешь, тайный проход. Я была уверена, что найду выход. Ведь в фильмах всегда так бывает. Человека похищают, закрывают в помещении, а он находит брешь в стене или делает подкоп. Я не сдамся и обязательно выберусь отсюда. Вот папа удивится, когда узнает, что я не испугалась и сама нашла выход и сбежала от злодеев, скажет, какая у него храбрая дочь.
Я обошла помещение, обыскала каждый угол, каждую ямку в полу. Ничего. Хотелось плакать, хотелось к папе. Не позволю себе испугаться. Я хочу быть такой же смелой, как мой папа. Он бы не заплакал, будь он на моем месте. Папа. Я знаю, ты найдешь меня, а я буду смелой и не стану плакать. Вот увидишь, им меня не запугать.