— В смысле не хочу? — я развернулась к нему. — Может мы никогда отсюда не выберемся, так и умрем в этой комнатушке, а ты не хочешь меня целовать?!
— Да, Агинский тебя бы не осилил, — засмеялся парень.
— Я никогда не воспринимала Агинского всерьез.
— Что так? Перспективный мальчик.
— Другого хочу.
Его глаза заблестели. В них читалась победа. Правильно, Прытков, твоя взяла. Не знаю, чем ты меня очаровал, смотрю на тебя и понимаю — никого другого мне не надо. Только ты, только с тобой я смогу жить. Жить. Без страха, пафоса, утаивания. Жить и радоваться. Но что же думаешь ты? Что у тебя в голове? Сделай шаг навстречу, скажи, поцелуй. Сделай хоть что-нибудь. Мне так это нужно сейчас. К черту! Ненавижу ждать. Хватаю руками его лицо, притягиваю к себе и целую. Жадно, требовательно. Он отвечает. Сдержанно, но в его сдержанности столько скрытой страсти. Слышу, как он дышит. Руки крепче обнимают меня. Не отталкивает, не смеется. Я готова отдаться ему прямо здесь, на грязном полу. Близость смерти обостряет все чувства. Его сдержанность сводит с ума.
Я опомнилась, когда за спиной раздался голос, в комнате мы больше не одни. Юсуф ухмылялся, скрестив руки на груди, за ним стояли двое его сподручных.
— Развлекаетесь. И без меня? Интересный ты парень, Артем. Без особых усилий сумел втереться в доверие к Авдееву, а его строптивая дочурка сама на тебя прыгает. В чем твой секрет, расскажешь?
— Тебе не понять, — равнодушно бросил Артем, но в его интонации чувствовалась жесткость. Он был готов ко всему.
Юсуф кивает своим амбалам, мужчины подходят к парню и по-очереди бьют ему под дых. Артем загибается, не проронив ни слова. Турку нравится его стойкость.
— Я все про тебя знаю, парень, — загадочно говорил Юсуф.
— И? Дальше что?
Я бросила на Артема полный негодования взгляд. Не время показывать свой характер. Нарывается парень. Юсуф хамства терпеть не стал, снова подал знак своим людям и Артем получил очередной удар, в этот раз в нос.
— Хватит! — не выдержала я и бросила на Артема взгляд с укором, уж лучше ему помолчать.
— Защищаешь его, дурочка. В этой игре у него свои интересы. Звездочку на погоны хочет. Да, парень?
Артем с Юсуфом переглянулись.
— Грамотно ты Авдеева развел. Но со мной не получилось. Я стукачей сразу вижу. У вас говорят: на двух стульях не усидишь. Ты выбрал на каком стуле сидеть будешь?
— А ты? Уже сказал Тане, что денег она не увидит?
— Это не твое дело, — усмехнулся турок, не скрывая удивления.
— Предать женщину ради денег. Низко ты пал. Схему на курортницах отрабатывал? Слышал, у тебя на родине парни так зарабатывают. Ебут русских баб, а потом разводят их на деньги.
— Это ты зря, мальчик, — не выдержал Юсуф. — Сегодня я научу тебя, как у меня на родине мужчины расправляются с врагами.
— А мы уже враги? Вот и пропала вся твоя любезность. Учить меня не надо. Твои отрезанные головы я уже видел. Этим ты меня не удивишь.
Артем распалял Юсуфа. Лицо турка выражало нетерпение, желание отомстить, унизить.
— Тогда я отрежу ее голову, но не сразу. Сначала мы поиграем. А ты, мальчик, будешь наблюдать.
Юсуф подошел ко мне и схватил меня за волосы, я взвизгнула.
— Не впутывай ее, это наш с тобой разговор, — резко сказал Артем.
— Знаешь, мальчик, я пал так низко, как ты сказал, что готов использовать этот прекрасный экземпляр в своих целях. Начнем с малого. Оксаночка, сейчас мои ребята по-очереди отымеют тебя. Потом мы вырвем твои зубки и продолжим наши игры.
— Хватит. Просто скажи, что ты хочешь, — не выдержал Артем.
— Я хочу увидеть страх в твоих глазах.
Юсуф намотал мои волосы на кулак. Я скорчилась от боли. С меня будто хотели снять скальп.
— Вот, вот. Мы уже близко, — подметил Юсуф, указывая свободной рукой на лицо Артема. — Что детки, поиграем?
Конвульсии
Я молчала. Молчала, когда эти уроды сорвали с меня одежду, когда лапали руками мою грудь. Молчала, когда меня поставили на колени и грозили порвать мне рот своими членами. Юсуф даже не пытался сломать меня, он играл. Усевшись в кресле, закинув ногу на ногу он режиссировал свой изварщенный спекталь. Его целью был Артем. Парень не выдержал.
— Что тебе еще надо, паскуда? — кричал Артем. Он снова был связан, теперь по рукам и ногам и лежал на боку, оперевшись о грязную стену.
— Не вижу раскаяния в твоих глазах, — протянул турок.
— Я уже извинился за все! За все! Не трогай ее!
— Этого мало. Не вижу боли в твоих глазах, не вижу страха, отчаяния.
— Не на те кнопки давишь.
— Вот как. Возможно я спутал чувства с благородством. Возможно тебе действительно наплевать на эту двечонку.
— Прозрел.