По дороге в участок я завернула в кондитерский магазин и купила коробку пончиков. Сладкое поможет мне растопить сердце обиженного мужчины. Припарковавшись рядом с черным джипом, я направилась в участок. В кабинете Пашки не оказалось, сотрудники подсказали, что он в переговорной.
— Та-дамм! — я вынырнула из дверей в кабинет, держа на вытянутых руках коробку с пончиками.
Хмурый Паша сидел за столом, перед ним, как обычно, лежали его бумажки.
— Присаживайся, — сухо сказал он, указывая на стул рядом с его столом.
— Это тебе, — я присела на стул и поставила коробку со сладеньким на стол.
— В стриптиз клубе подрабатываешь? — произнес до отвращения знакомый низкий голос.
Я обернулась и увидела Артема у застекленного стеллажа. От его присутствия мне сделалось дурно, мое чутье подсказывало мне, что дело пахнет жареным.
— Оксана, — обратился ко мне Паша и положил передо мной маленькое фото 3*4. У меня задергался глаз.
— Я понимаю, что ты девушка независимая, волевая, с характером, но. Не нужно опускаться, Оксана.
— Не понимаю о чем ты, — твердо заявила я, поглаживая дергающееся веко.
— Приведи этих, — обратился к Артему Павел.
Артем вышел. Мы с Пашей сидели молча. Он непрерывно смотрел на меня, а я боялась даже глаза поднять. Артем вернулся вместе с двумя амбалами в наручниках. Лица задержанных были измазаны кровью, было очевидно, что их хорошенько отделали.
— Эти двое — личная охрана Насти Лубович — дочери главного прокурора Георгия Иосифовича Лубовича. Сегодня они ворвались в квартиру к нашему сотруднику Артему Прыткову и пытались, как они сами выразились, наказать его за неприемлемое поведение. При себе они имели вот это фото, которое было украдено из нашей картотеки, два ножа, удавку и пистолет Макарова. Скажите нам еще раз, что вы должны были сделать? — Паша обратился к задержанным.
— Наказать, — проговорил распухшими губами один.
— Припугнуть немного, — добавил другой.
— Что скажешь? — Паша обратился ко мне.
— Ничего, — проговорила я.
— Есть что добавить?
— Нет.
Паша подал знак и Артем вывел задержанных из помещения.
— Оксан, ты не перегибаешь палку? — спросил меня серьезно Пашка.
— Я не имею к этому никакого отношения.
— Я понимаю, отец все прикроет, даже ругать не станет. Но я думал, ты другая. Я верил, что в тебе есть светлое, доброе.
— А сейчас не веришь? — я набралась смелости и взглянула ему в глаза.
— Ты понимаешь что они могли с ним сделать? Это отморозки, люди Лубовича, он других не держит. Ты готова была сделать из человека инвалида просто потому, что он тебе не понравился?
— Ты ничего не понимаешь, Паша, — выпалила я, вытирая слезы.
— Согласен. Я не понимаю. Я не понимаю, как это произошло. Как ты могла впустить в себя всю эту грязь, Оксана. Мы давно знакомы и сейчас я понял, что по-настоящему не знал тебя никогда. Не приходи ко мне больше и ни о чем не проси.
— Ну как? Воспитательная беседа прошла успешно? — в дверях показался Артем. Он облокотился о дверной косяк и скрестил руки на груди. — Может на пару часов в обезьянник? Хотя нет, не стоит. У нас там сейчас проститутки сидят, они тебя в таком виде за конкурентку примут. Оторвут тебе твой милый хвостик. И не только хвостик. Жалко.
— Это все? — игнорируя Артема, спросила я Пашу.
Паша вместо ответа развел руками и тяжело выдохнул. Я молча встала и пошла к выходу. Артем занял собой весь дверной проем. Его голове не хватало пары сантиметров, чтобы соприкоснуться с дверным косяком. Белая свободная футболка визуально увеличивала и без того развитое тело. Если он тут работает, почему же он без формы? Может на такого кабана не нашлось нужного размера? Серые глаза смотрели безразлично, холодно. Небрежная щетина закрывала скулы. Меня тошнило от его вида. От его мышц, от его запаха.
— Отойди, — скомандовала я.
— Извиняться будешь? — спросил он.
— Мне не за что извиняться.
— Накосячила и даже признаться не можешь. Всю жизнь за папкиной спиной прятаться будешь?
— Не твое дело!
Я толкнула его в грудь, он остался стоять на месте, а меня отшатнуло назад. Кабан! Мы встретились взглядами, я метала молнии, он был спокоен. Если этот гад сейчас же не отойдет, я наброшусь на него и исцарапаю ему морду! Словно услышав мои мысли, он чуть отодвинулся в сторону, я бросилась в образовавшийся просвет и протиснулась между дверным косяком и его туловищем.