- Почему один? Где все? Ладно, перевозчики исчезли, но куда пропали «чёрные»?
- А это брат, вообще непонятно.
Иваныч затянулся сигаретой, выпустил дым кольцами и уставился в потолок. Его голос стал глуше, будто он говорил не со мной, а с кем-то невидимым за моей спиной.
- Ты хочешь знать, куда делись все? Хорошо. Да ты не вставай, - сказал он, заметив, что я хотел подняться, — Это не та история, которую рассказывают на ногах.
Он потянулся к графину, налил себе стакан мутной жидкости и отхлебнул. Лицо его скривилось — то ли от крепости напитка, то ли от воспоминаний.
- Началось всё с малого. Когда ты ушёл на тот берег начались случайные пропажи. Кто-то не вернулся с рейса. Кто-то ушёл в туман и не отозвался. Сначала думали, «чёрные» пошалили. Ну, знаешь, как это бывает: не поделили пассажира, переругались, один другого в Стикс отправил. Обычное дело.
Он постучал пеплом по краю пепельницы, и я заметил, как дрожат его пальцы.
- Потом пропал Харон.
Тишина повисла тяжёлым одеялом. Даже туман за окном будто замер, прислушиваясь.
- Да-да, тот самый. Старший. Весло, плащ, вся эта мишура. Ушёл на переправу — и не вернулся. Ни крика, ни следов. Просто... растворился.
Он резко встал, зашёл за стул и упёрся руками в спинку, будто боялся, что его сейчас вырвет.
-После этого начался ад.
Его голос стал резким, как скрежет металла.
- Легальные перевозчики начали сходить с ума. Одни кричали, что видели в тумане «что-то большое». Другие шептались про тени, которые шевелятся не так, как надо. А потом... потом они стали исчезать пачками.
Он схватил графин и налил себе ещё, не предлагая мне.
- Представь: ты просыпаешься утром, а в гараже — пусто. Ни машин, ни людей. Только пыль на полу да брошенные куртки. Как будто их стёрли ластиком.
Сигарета догорела, но он не заметил, пока огонь не коснулся пальцев. Иваныч вздрогнул и швырнул окурок в угол.
- «Чёрные» радовались сначала. Думали, теперь они хозяева положения. Глупцы. Меня не трогали, нет. Пили души сотнями.
Он засмеялся, и этот смех звучал как треск ломающихся костей.
- Они продержались на неделю дольше. А потом...
Иваныч вдруг сорвался в шёпот:
- Они начали гнить заживо.
Я почувствовал, как по спине побежали мурашки.
- Кожа слазила лоскутами, но крови не было. Только серая жижа, как у слизней. Они орали, умоляли помочь, но...
Он развёл руками.
- Через день от них остались только лужицы и вонь. А ещё через час — даже этого не было. Живые люди просто исчезли. Хотя, какие живые? Мертвяки, как есть. Продали свою душу, вот и сгнили, чёрт бы их побрал, да он и побрал, наверное.
Тишина. Где-то за окном скрипнула дверь, будто кто-то вошёл в подъезд. Но мы оба знали — там никого нет.
- И знаешь, что самое страшное?
Иваныч наклонился ко мне, и в его глазах заплясали жёлтые огоньки.
- Туман стал гуще. И теперь... он шевелится.
Он откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками.
- Так что, парень, если мы остались вдвоём.
Я сидел и не мог вымолвить не слова, переваривая только что услышанный рассказ. Ответы были получены, но вопросов от этого меньше не стало. Что послужило триггером для начала исчезновения перевозчиков? Точно ли все исчезли или кто-то где-то ещё остался? Где Харон? Где Аня? резко поднял голову, внезапно осознав:
- А Людмила? И её жнецы? Они тоже исчезли?
Иваныч мрачно усмехнулся:
- Смерть? О, она держится. Но её жнецы... - он сделал паузу, - их стало меньше. Гораздо меньше.
Я вскочил со стула, задев кружку. Она с грохотом упала на пол, но ни я, ни Иваныч даже не вздрогнули. В голове заметались панические мысли. Аня… Что с ней…
- Где они сейчас?
- Не знаю. Они появляются в мире, когда подходит срок очередного бедолаги. Смерть держит всех подручных в ежовых рукавицах. Я знаю, что многие пропали, остальных она взяла под опеку и своей силой удерживает их от развоплощения. Не стоит делать туман сильнее.
- Туман?
- Ты разве не заметил, что он стал гуще и злее что-ли?
Иванычу удалось вырвать меня из мыслей об Ане. Я встал и посмотрел за окно. Только сейчас увидел, что туман изменился.
- Пойдём выйдем. Там лучше ощущается.
Мы вышли на улицу, клубы тумана тут же качнулись в нашу сторону, но отступили, добравшись до какой-то невидимой границы.
- Почему он остановился?
- А чёрт его знает. Раньше до третьего этажа во время выбросов поднимался, а теперь тормозит его что-то.
Я подошёл к невидимой границе и протянул руку. Клубы тумана окутали её. Какого-то воздействия не заметил, но руку всё-таки убрал.
- Не кусается? – спросил Иваныч.
- Да вроде нет. То, что он гуще, это вижу, но в остальном…
- А вот меня кусает.
Иваныч подошёл и запустил руку за границу. Он стоял так секунд тридцать с какой-то лукавой улыбкой, а затем вернул руку назад, и я в ужасе отскочил от него.
- Ну как?
Перед моим взором предстала кроваво красное месиво. Кожа с неё просто испарилась.
- Вот так оно и происходит. Жрёт и никак нажраться не может.
- А меня почему не трогает?
- Мне бы тоже хотелось это узнать.
Я обернулся и вновь поглядел в глубину тумана. Он висел не просто плотной пеленой — он дышал. Медленные, тяжёлые волны катились по земле, словно невидимые щупальца. Раньше он был белым, почти безобидным. Теперь же в его глубине плескались грязно-серые оттенки, а кое-где проступали багровые прожилки, будто вены на больной коже.
Я стоял, впитывая в себя эту новую реальность. Туман передо мной пульсировал, как живое существо, его серо-багровые клубы переплетались в странных, почти осмысленных узорах.
- Он... наблюдает за нами, - прошептал я, чувствуя, как по спине пробежали мурашки.
Иваныч мрачно кивнул. Его покалеченная рука зарастала прямо на глазах.
- Давно уже. Но теперь он стал смелее. Раньше просто висел, как декорация. Теперь... - он бросил взгляд на свою рану, - теперь он пробует на вкус.
Я сделал шаг вперед, снова протянув руку. Туман охотно обвился вокруг пальцев, холодные струйки просочились под рукав. Но боли не было - только странное покалывание, будто тысячи микроскопических иголочек касались кожи.
- Он тебя не трогает, - голос Иваныча звучал одновременно с восхищением и горечью. - Как и тогда, у моста. Почему?
Внезапно в глубине тумана что-то шевельнулось. Контуры сложились в знакомый силуэт - высокий, с неестественно длинными руками.
- Ахиллес? - я инстинктивно отпрянул.
Но нет. Это было лишь подобие, бледная тень. Фигура сделала шаг вперед, и я увидел - внутри ничего нет. Только туман, сжатый в подобие формы.
- Это... - я не мог оторвать глаз, - Он учится. Подражает.
Мне захотелось войти в пелену и встретиться с человеком, силуэт которого звал меня.
Иваныч резко схватил меня за плечо:
- Отойди. Сейчас не время.
Туманная фигура замерла, будто прислушиваясь. Потом медленно подняла руку - точь-в-точь как я минуту назад.
И тогда меня осенило.
- Он не просто изменился. Он эволюционирует. И я... - я посмотрел на свою нетронутую руку, - я часть этого процесса.
Иваныч потушил сигарету, раздавив окурок каблуком:
- Значит, ты и есть ответ. Исчез на два года. За это время всё и произошло. Это не совпадение.
Мы стояли молча, глядя как призрачная фигура в тумане повторяет мои движения. В голове складывался страшный пазл.
- Нам нужно найти Людмилу, - наконец сказал я. - Если кто-то и знает правду - так это Смерть.
Иваныч кивнул, доставая ключи от машины:
- Тогда поехали. Только учти - она не любит гостей.
Мы направились к "Волге", оставляя за спиной пятиэтажку - последний островок порядка в этом безумном мире. Туман расступился перед нами, но я чувствовал - он наблюдает. И ждет.
"Волга" ревела, разрывая пелену тумана. Мы ехали по междумирью. сквозь клубящийся туман, который с каждой минутой становился все плотнее. Машина летела, разрывая пелену, но туман тут же смыкался за нами, словно живой организм, залечивающий раны.