Серёжа захлопнул за собой входную дверь, сполз по ней, прижимая пакеты с покупками к груди как мать любимого ребёнка, сел жопой на грязный коврик и начал думать, что же будет дальше. А дальше не было ничего…
Целых два месяца дорогие новёхонькие костюмы пылились в дешёвом Серёжином шкафу, пока он шатался с друзьями по барам в своих привычных засаленных джинсах и растянутых футболках. А потом раздался звонок от Спиридоныча:
‒ Пора, ‒ только и сказал мужчина своим сдержанным тоном.
‒ Что? Опять голову везти людоедам?
‒ Идиот! Что ты несёшь?!? Володька заедет завтра в шесть вечера. Будь готов.
‒ Э-э-э…
‒ Надень один из костюмов и жди. Будет хорошо, если подстрижёшь свои ногти, пакли и побреешься. Всё ясно?
‒ На счёт ногтей не понятно. Обязательно их стричь? Мне нравится чуть отросшие…
‒ Идиот! ‒ на этот раз явно улыбаясь, сказал Спиридоныч и дал отбой.
Вечером следующего дня Серёжа нервно расхаживал возле подъезда туда-сюда, ожидая автомобиль. Он действительно подстригся, укоротил ногти и избавился от щетины. Даже побрызгался туалетной водой и решил купить для костюмов специальные мешки для хранения, увидев, что на плечиках скопился слой пыли.
Громила Володька был пунктуален донельзя. Ровно в 18:00 он остановился возле Серёжи, вылез из машины, приложил руку к пустой голове в знак приветствия и открыл заднюю пассажирскую дверь перед парнем, как будто тот был важной шишкой.
‒ Куда мы едем?
‒ Как обычно.
‒ Какой-нибудь коровник или свинарник?
‒ Так точно!
‒ И сколько ехать?
‒ Часа два-три, как пробки.
‒ Хорошо.
‒ Если надо будет выйти, скажи и я остановлюсь.
‒ Хорошо.
Дальше они ехали в молчании. А когда прибыли на место, Серёжа совсем не удивился, увидев перед собой старое деревянное строение, служившее раньше стойлом для скота, а теперь переделанного в подобие банкетного зала. Только на этот раз на улице не было никаких досок. Погода стояла сухая и все ходили по пыли в дорогих брендовых туфлях. Некоторых Серёжа узнал, и они его тоже. Однако приветствие было сдержанным ‒ кивок головы или вежливая улыбка. Впрочем, Серёжу это вполне устраивало. Никто не подошёл к нему пообщаться, только официант принес стакан виски и предложил какие-то крошечные бутербродики, на один жевок.
Среди толпы Серёжа различил очень красивую девушку в коротком платье василькового цвета. Она выделялась своим юным возрастом (впрочем, как и Серёжа), длинными стройными ногами и невероятно пышным бюстом. «Вдруг перепадёт и сегодня, ‒ подумал он, чувствуя теплоту, разливающуюся в паху, но тут же одёрнул себя, ‒ придурок! Ей же тогда отрубят голову»! Он ещё не знал, как был прав на этот счёт. Но ощущение deja vu всё равно окатило холодной волной. Перед глазами встала девушка в серебряном платье-чешуе, прекрасная как фея и мёртвая по вине собравшихся здесь людей, преданных какому-то дикому культу. Вдруг сегодня ему предстоит съесть её голову? Нет, он не сможет! И он действительно не смог…
Вскоре все зашли в коровник, и распитие спиртных напитков за непринуждёнными беседами продолжилось. Только Серёжа по-прежнему стоял в стороне. Даже Спиридоныч ни разу не подошёл к нему и не кивнул издали. Парень чувствовал себя лишним на этом празднике, как это было и в первый раз, но старался не унывать и не боятся грядущего, когда от живой головы будут отрывать по кусочку и жрать его с благоговением на лоснящихся от достатка лицах.
И вот это случилось: снова куча блюд на серебряных подносах под красивыми блестящими колпаками. Блюд из человеческих тел! Теперь Серёжа знал это наверняка. А на десерт живая голова (но не девушки в серебряном платье, с которой ему посчастливилось слиться в жарком акте любви), подвывающая сквозь атласную ленточку при каждом новом довольном лице из толпы, удаляющемся от неё с маленьким кусочком плоти на тарелке.
Серёжа не притронулся к человеческим органам на серебряных подносах, но в очередь за куском головы встал, чтобы уж совсем не выделяться. Однако, чем ближе он подходил к заветному блюду, тем хуже ему становилось. В конце концов, желудок окончательно взбесился, парень выбежал на улицу, и там его рвало долго и смачно. Серёже показалось, что он выблевал всё съеденное не только на этой неделе, но и на прошлой. Всё это время назойливый официант стоял в сторонке со стаканом воды и салфеткой, ожидая, когда Серёжа закончит.