Тут я услышал шаги и ринулся вниз по боковой лестнице…»
Джефферсон чертыхнулся.
-Там так написано?
-Лари! – Джефа трясло от возмущения, но Лауренц оставался невозмутимым.
-Ты понимаешь, как… я… Генри - урод!
-Ого! Попридержи коней, братец, - Лауренц подсел ближе к брату и положил руку ему на плечо. –Давно не видел тебя таким эмоциональным.
Джефферсон удивленно взглянул на брата:
-Почему ты так спокоен?
Лауренц отвел глаза в сторону. Он и сам не знал, почему. Всю свою сознательную жизнь он обдумывал всевозможные причины, почему убили их отца, представлял, как будет вести расследование, как докажет вину его ненавистников, а в итоге будто лишился всех эмоций, когда правда начала проглядывать из-под толстого слоя пыли ушедшего времени. Это время не вернуть. Никому уже не нужна эта правда, кроме них с братом. Даже маме! Мама… бедная мама почти ничего не знала, отец боялся лишний раз её расстраивать, даже когда понял, что ему грозит опасность. А сейчас она счастлива. Имеют ли они право возвращать её мысли к прошлому, заставляя грустить о муже, с которым она мечтала прожить до старости?
-Ты сомневаешься, что мы поступаем правильно? – словно прочитав его мысли, спросил Джеф.
Лауренц сделал над собой усилие и, всё-таки, посмотрел в глаза, которые были так похожи на глаза его матери. В них отражалось столько чувств, сколько у самого парня скрывалось глубоко внутри. Может, он и казался спокойным, но только лишь потому, что боялся их проявления, боялся, что эта волна будет похожа на цунами.
-Джеф… - начал было Лари, но Джефферсон, взяв себя в руки, его перебил:
-Лари, нам нельзя уже отступать. Слишком поздно.
Эффект домино сработал, но сколько же было камней в этом наборе? Когда упадет последняя кость?
***
Утро в Истборне всегда наступает неспешно: солнце, как будто нехотя, начинает подниматься по небосводу, излучая еле заметное сияние, а затем вдруг вспыхивает множеством ярких лучей и будит жителей приморского городка, заглядывая к ним в окна, не воспринимая шторы, как препятствие.
Едва на горизонте появилась розоватая полоска, предвещающая рассвет, Зак проснулся и, пытаясь привести себя в чувства, раза три умылся холодной водой. Прокравшись в комнату Оливии, парень улыбнулся, взглянув на девушку, а после накрыл её махровым пледом. Та спала, сидя в кресле у окна, её светлые локоны спутались и разметались по плечам, а под глазами залегли синеватые тени. Но несмотря на всё это, в голове Зака пробежала мысль о том, что она очень красивая.
Последний раз посмотрев на Оливию, парень вышел из комнаты и направился на кухню: слишком рано для завтрака, но Заку нужно было торопиться. Горьковатый кофе и тост с ветчиной вряд ли можно было считать хорошим началом дня, особенно учитывая ту неопределенность, которая ждала его по возвращению в Лондон, но Зак не унывал, ему это было не свойственно.
***
-Ну, что там дальше?
-Ничего.
-То есть как, ничего? – Лауренц выхватил из рук Джефферсона дневник отца и перелистнул все страницы. –Не понимаю. Почему повествование заканчивается именно на подслушанном разговоре?
Джеф хмыкнул.
-А ты думал, что перед смертью отец расскажет нам все свои тайны?
-Нет, но…
-Да он, итак, нам рассказал практически всё.
-Думаешь?
-Конечно! По крайней мере, теперь мы точно знаем, что за всем этим стоит Генри. Дело было не столько в проекте, сколько в личных мотивах.
Лари утвердительно кивнул, но между бровями залегла складка.
-Но что за ключ тогда искали у отца люди Генри? Я всё равно не понимаю… Ведь это не он убил отца.
-Но и не факт, что это были именно его люди.
-Слишком много совпадений и фактов, указывающих на него. Вообще, если так посмотреть, то Генри не оставил своих следов. Сам он не делал ничего… И, если бы не дневник отца, то вряд ли бы мы сами нашли столько ответов.
Неожиданно дверь в библиотеку распахнулась, и братья резко обернулись.
-Доброе утро? – почему-то вопросительным тоном сказала Розали.
-Доброе, - ответил Джефферсон, но Лари многозначительно посмотрел на него и поправил: