Командир батальона доложил, что никаких войск в Чаусах больше нет. Связь с дивизией он поддерживает посредством конного посыльного. Штаб 13-й армии, но его данным, находился восточнее Чаус.
Послав двух человек на поиски штаба армии, мы в течение часа оставались в батальоне.
- Сегодня с утра артиллерийская стрельба особенно явственно слышна на севере, в районе Горок, - делился с нами комбат. - Еще вчера вечером я выставил на северной окраине юрода роту с двумя 45-миллиметровыми пушками. Она контролирует дорогу из Горок. Сегодня утром но этой дороге к Чаусам приближался броневик с несколькими мотоциклистами. Обстреляли его из пушки, и он ретировался на север.
Высланные на розыски штаба 13-й армии командиры усыновили, что в районе Чаус его уже нет. Командарм уехал под Быхов, где шли бои, а штаб переместился в Кричев.
После этою генерал Попов направился в свои войска проверять оборону на реке Проня, а я решил наведаться к коменданту станции Чаусы. Комендант доложил, что станция подвергается систематическим налетам вражеской авиации. В гот день немецкие бомбардировщики успели уже трижды нанести свой визит. Часть станционных построек была разрушена. На путях валялись разбитые вагоны и платформы. Мимо меня пронесли нескольких убитых.
Коменданту эта картина была, как видно, не в диковинку, и он спокойно продолжал свой доклад:
- Эшелоны и транспорты подаются сюда только ночью. Двое суток назад у нас выгрузился пятый эшелон сто тридцать второй стрелковой дивизии. Командует ею генерал-майор Бирюзов. Сосредоточивайся она в районе Быхова.
Оставаться здесь дольше не имело смысла, и я тоже поехал проверить оборону на Проне. Больше всего меня интересовало положение дел в 42-й стрелковой дивизии. Она занимала оборону на фронте до 20 километров, и в полосе ее находился Пропойск. Ни противотанковых мин, ни других средств для создания на пути врага серьезных инженерных препятствий здесь не имелось. Стрелковые взводы и роты едва успели отрыть окопчики. Подступы к реке с запада прикрывались огнем артиллерийского полка. В районе Пропойска один его дивизион стоял на открытых позициях, изготовившись к стрельбе прямой наводкой. У моста через реку Проня была выставлена батарея ПТО, и мост подготовлен для взрыва. Там же находился и командный пункт командира 41-го стрелкового полка.
Неожиданно для себя я встретил в этой же дивизии и члена Военного совета Ф. И. Шлыкова.
- В километре за Пропойском, - сообщил он, - местное население под руководством бывшего коменданта Брестского укрепрайона генерала Пузырева отрыло многокилометровую глубокую траншею, но ее никто не занимает.
- Разделяю ваше возмущение, - ответил я. - Но дело в том, что Пузырев подчинен непосредственно фронтовому инженеру и строит оборонительные рубежи по его плану. С войсками начертание этих рубежей не согласовывается.
По-видимому, виной всему была необыкновенная подвижность фронта. Но факт остается фактом, большинство построенных местным населением траншей так и не было использовано войсками при отступлении...
Вечером по возвращении на командный пункт армии я получил данные, что в районе Мстиславля, против правого фланга воздушно-десантного корпуса, со стороны Горок появились небольшие отряды моторизованной пехоты с танками. Я сообщил об этом в штаб фронта, и оттуда немедленно последовало указание:
"Вражеские войска, форсировавшие Днепр на оршанском и могилевском направлениях, скапливаются в районе Горок для наступления на Смоленск. Будьте готовы большей частью сил армии к удару на Горки. Приказ получите позже. Для усиления правофланговых частей 4-го воздушно-десантного корпуса и предупреждения прорыва со стороны Климовичей вышлите туда усиленный стрелковый полк".
К исходу суток в район Мстиславля направился с полком и артдивизионом командир 6-й стрелковой дивизии полковник Попсуй-Шапко. А пополуночи мы получили выписку из приказа командующего фронтом. 4-й армии ставилась задача нанести удар на Горки с двух направлений. 28-м стрелковым корпусом - вдоль восточного берега реки Проня; объединенными силами 4-го воздушно-десантного и 25-го механизированного корпусов под общим командованием генерал-майора Жадова - из района Кричева. Одновременно 13-я армия силами 20-го механизированного корпуса, 137-й и 160-й стрелковых дивизий должна была наносить удар на Горки вдоль западного берега реки Проня и осуществить ликвидацию прорыва противника в районе Быхова. Кроме того. Горки атаковались с севера танковой дивизией, действовавшей в составе 20-й армии.
К сожалению, об этом проведал противник{10}. Перед рассветом 15 июля на Чериков и особенно на Пропойск начались беспрерывные массированные налеты его авиации. А около 4 часов полковник Козырь доложил мне, что немецкие танки неожиданным ударом с северо-запада прорвались через мост на реке Проня у Пропойска и распространяются к Черикову, а в самом Пропойске идет бой.
- Вот теперь и наступай! - развел руками Шлыков.
- Поезжайте, Федор Иванович, в шестую дивизию, - попросил его я. - Примите меры, чтобы ее не смял противник под Чериковом.
Потом позвонил подполковнику Tep-Гаспаряиу, приказал ему частью сил 55-й стрелковой дивизии помочь полковнику Козырю удержать Пропойск и сам тоже выехал в 333-й стрелковый полк 6-й дивизии.
- В штаб фронта о прорыве под Пропойском до моего возвращения не доносите, - приказал я полковнику Долгову. - Армейский штаб из района Черикова не перемещайте. Боюсь, что вслед за нами могут последовать штабы соединений.
В полку я оставался до середины дня 15 июля. Оборона там была прочная. Да еще командир корпуса выслал туда два дивизиона корпусного артполка. А вот в 42-й стрелковой дивизии дела шли неважно. Ее контратаки в районе Пропойска успехом не увенчались. Помощь со стороны 55-й стрелковой дивизии запоздала, и Пропойск был захвачен немцами.
Во второй половине дня 15 июля, возвратившись на командный пункт армии, я с болью в сердце и, признаться, с некоторой опаской доложил о случившемся С. К. Тимошенко. К вечеру от него последовала телеграмма: "Донести, кто виноват в сдаче Пропойска".
К тому времени нам уже стали известны все подробности. В 3 часа 30 минут, в момент удара по Пропойску с воздуха, на мост через Проню въехали грузовики и подводы, принадлежавшие нашим войскам, отходившим от Днепра. Вслед за ними, а точнее вместе с ними, прорвались через мост и вражеские танки. Огнем батареи, стоявшей у моста, два немецких танка и грузовик были подбиты. Но и сама батарея туг же оказалась смятой. Командир 44-го полка не успел отдать приказание о взрыве моста, и 4-я танковая дивизия немцев стала распространяться частью сил к Черикову, а другими своими полками ворвалась с тыла в Пропойск.
- Давайте ответим в штаб фронта честно, что в сдаче Пропойска виновато в первую очередь командование армии, - предложил я Шлыкову. - Мы не установили связи с войсками, отходившими к Проне от Днепра, плохо знали обстановку.
Федор Иванович не согласился:
- Военный совет фронта не поп. Выслушав наше покаяние, он не скажет: "Бог простит..."
Кончилось тем, что Шлыков сам составил ответ, к котором указал только, кто командовал частями под Пропойском и как город был захвачен противником. Я этой телеграммы не подписал, и она ушла адресату за одной подписью члена Военного совета армии...
Утром 16 июля командир 55-й стрелковой дивизии донес, что он вместе с частью сил моторизованной дивизии соседнего 25-го мехкорпуса перешел в наступление на Пропойск и ведет бой на южной окраине города. В это же время отряд полковника Попсуй-Шапко вместе с правофланговыми частями воздушно-десантного корпуса повел успешное наступление на Горки. Начальник штаба корпуса полковник А. Ф. Казанкин сообщил по телефону, что на этом направлении неожиданной нашей атакой во фланг противник был смят и отброшен от Мстиславля на несколько километров к северо-западу. 143-я стрелковая дивизия, по докладу офицера связи, удерживала рубеж по реке Проня.
Около 9 часов Шлыков направился на командный пункт Тер-Гаспаряна, а я вместе с армейским инженером А. И. Прошляковым - опять в 333-й полк 6-й стрелковой дивизии. До 15 часов этот полк под непрерывными ударами с воздуха героически сдерживал натиск немецкой танковой дивизии. Однако отсутствие средств заграждения, недостаточное количество противотанковой артиллерии и особенно нехватка снарядов принудили его отойти к Черикову, где оборонялся 125-й стрелковый полк той же дивизии. Штаб армии пришлось переместить в лес восточнее Кричева, мост через Сож - взорвать.