— О, мальчики для битья уже в сборе! — приветствовал «синих» Петрович, широко улыбаясь. — Никого я так не уважаю, как мальчиков для битья. Я вам вратаря-дыру привел. Он сведет на нет все ваши усилия. Я его подговорил. Я ему за это пива поставлю.
Петрович был само благодушие. Выходил из себя он только на поле. И чужим, и своим перепадало от него основательно, и многие забывали обиды далеко не так быстро, как он остывал.
— Сегодня «красные» — мальчики для битья, — назидательно сказал Тулкун и поднял вверх указательный палец.
Петрович раскатисто рассмеялся и обнял Тулкуна: фантазируй, фантазер! Валера-боксер дипломатично промолчал. Иногда, если к «синим» приходил классный вратарь, он защищал ворота «красных». Ему была интересна сама игра, а не результат. Еще реже ему выпадала роль защитника. Это было забавнее всего. В защите Валера-боксер стоял старательно, но уж очень неуклюже. Только я играл хуже его, но меня терпели, как терпят неизбежное, неустранимое.
Неслышно ступая, вошел Тохтамурад. Стройный, молодой, красивый.
— О, Тохтулечка! — крикнул Петрович, обнял форварда «красных», часто очень удачливого. — Надеюсь, ты сегодня не у стены спал? Ты выполняешь указание не ложиться у стены перед играми?
Тохтамурад улыбнулся и дипломатично промолчал.
— Если бы случилось то, на что вы намекаете, Тохтамурад опоздал бы, — сказал Тулкун.
Дверь широко распахнулась, и ввалилась веселая ватага, «красные» с «синими» вперемешку. Пришли Садык-«синий» и Садык-«красный», оба высокотехничные, выдающиеся форварды. Не меньшей известностью пользовались Виссарион, по прозвищу Чимкентский Шлагбаум, Вадик, награжденный после филиппинского чемпионата прозвищем Токомато, а после мексиканского — Марадона, Касым, Мухталь, Карим-таксист, Виктор-медвежатник (не путать со взломщиком сейфов), вратарь «красных» Маннап, очень импульсивный, Хабибулла по прозвищу стоппер-костоправ, Шавкат. Пришел и долгожданный Ходжиевич.
— О! О! Мы вам — наш физкульт-привет душевный! «Синие» таки потратились на телеграммы, весь цвет свой собрали. Держись, ребятишечки!
— Ага! Ага! Испужались! Тут-то мы вас и приструним! — торжествовал Тулкун.
— Ну, рассмешил! — осадил его Петрович. — Да мы вас… Фору хотите? Сначала в пас играть научитесь. Индивидуалисты вы отпетые, и это вас губит. Учу я вас, учу: в пас играйте. Вот Хабибулла получит мяч и напролом к нашим воротам. Аж зажмуривается от удовольствия. Не видит, не слышит никого. А зачем зажмуриваться? Хабибулла, ты когда в последний раз гол вколотнул? В прошлом году? И то в свои ворота срезал?
— Ну, вы скажете! — возмутился Хабибулла-стоппер.
— А может быть, продуем, а? — издевался Петрович, смакуя последние яркие победы. — Отдадим игру, а? У них же никакого интереса. Ладно, мы вам сегодня поддадимся. Устали мы побеждать, Тулкунишка-хвастунишка. Скучно нам уже побеждать вас постоянно. Нет, вы мобилизуйтесь и накажите нас, ладно? Беседу проведите, вообще будьте посерьезнее. Вы ведь взрослые люди!
Он привычно взвинчивал «синих», привычно подкеросинивал их до желтого каления, которое, не скоро выветриваясь на поле, мешало им вести игру расчетливо и умно.
Вошел Ядгарыч, поддерживая под локоть Батыра и всем его демонстрируя: вот кто сегодня будет в рядах «красных»! Получив повышение, Батыр теперь редко вырывался на футбольное поле. Очень техничный, расчетливый и целеустремленный, он был незаменим в средней линии и почти неудержим в атаке. «Синие» то и дело обжигались об его горячую напористость. Сам Ядгарыч прекрасно цементировал защиту «красных». Он отличался точным глазомером и мгновенной реакцией, и волны нападающих разбивались об него, как о незыблемый утес.
— Теперь «синим» хана! — комментировал их появление Петрович. — Хотя если попросите…
Эркин, Бахтиер и Бахром вошли вместе, а последним, как всегда, пришел Шухрат. Первые трое прежде были профессиональными футболистами и достигли высокого класса, особенно Эркин, одно время входивший в сборную страны. Он и сейчас приятно радовал «красных» и неприятно озадачивал «синих» голами редкой красоты, за которыми следовали могучие возгласы: «Абдураимов! Абдураимов!» Шухрат, низкорослый и широкий, на поле был удивительно напорист, и опекать его было совсем не просто.
Из раздевалки выбегали по одному, делали круг или два по упруго-мягкому черному тартану, разминая не первой свежести мускулы и суставы, — и на поле, постучать по воротам. У «красных» снова оказалось на одного игрока больше. Петрович уже строго возражал оппонентам: