Бессмертные боги! Надо спешить — он чуть не позабыл: сегодня его ждет учитель музыки Дамон. От него всегда услышишь что-нибудь неожиданное и необычное. Его и называют каким-то странным словом — «софист». Агаристе Дамон внушает подозрение: не влияет ли он дурно на ее сына. Но она молчит — такова воля изгнанника-мужа. Зато Перикл счастлив — у него есть друг, которому можно довериться.
— Так ты говоришь, Перикл, что хочешь научиться добродетели? Справедливое желание. Только как понимать добродетель?
— Я думаю, Дамон, добродетелен тот, кто делает добро.
— Кому?
— Своим согражданам.
— А что же для них добро? Деньги? Земля? Ты хочешь им это дать?
— Нет-нет, наверное, людям нужно другое, только я не знаю — что.
— Я тоже не знаю, Перикл. Но было бы хорошо, если б они хотя бы не мешали друг другу. А то каждый заботится лишь о себе, о своей выгоде…
— Я понял тебя, учитель. Ты же сам говорил, что целое важнее части. Если государство процветает — жители счастливы, верно?
— Какие жители? Твой раб, например, которого бьют, если он не принесет вовремя продукты с рынка?
— Я говорю о гражданах, о свободных людях.
— А что такое человек?
— Ну, это… Живое существо.
— Чем же он отличается от зверей?
— У него есть разум, душа, он умеет говорить.
— А от богов?
— Они же бессмертны.
— Итак, человек смертен, наделен речью, способен чувствовать и размышлять. Верно? Тогда твой раб ничем не отличается от тебя.
— Но я ведь рожден свободным.
— Как и он. И, как и он, можешь потерять эту свободу.
Странные речи. Еще никто и никогда не осуждал рабства. Впервые это стали делать странствующие учителя мудрости — софисты. Они вовсе не требуют отменить его — жизнь без рабов попросту невозможно представить. Они принимают его как необходимость, как неизбежное зло. Природа создает людей свободными, сила и закон превращают их в рабов.
Рабство просуществует еще тысячу лет. Время от времени будут раздаваться голоса против него. Философы начнут убеждать в том, что оно портит, развращает общество, противоречит справедливости и добродетели. Но рабство исчезнет не потому, что его признают безнравственным, а только тогда, когда оно станет невыгодным.
Судьба рабов не интересует Перикла. Ему еще предстоит размышлять над ней. А пока… Дамон разжег в нем любопытство. В самом деле, почему афиняне, граждане одного государства, живут, словно враги? Почему ораторы, не стесняясь в выражениях, поносят соперников, а Народное собрание сегодня отворачивается от тех, кому вчера еще доверяло?
Дамон говорит: каждый думает о собственной выгоде. Неужели нет ничего, чем все дорожили бы одинаково? Неужели нельзя достичь согласия между людьми?
Дамон язвительно усмехается:
— Солон однажды попробовал, но тщетно. Он был слишком добр.
— Значит, надо быть жестоким? А не ты ли внушал, что тирания — худшее из зол и оскорбительна для свободных граждан?
— Конечно. Но я имею в виду другое. Почему ты и твои приятели прилежно слушаете учителя, когда он читает то, что вам и так давно известно?
— Кому же хочется получить палкой по голове?
— Ага, значит, вы боитесь? Так. А признайся, можешь ли ты совершить какой-нибудь недостойный, позорный поступок?
— Нет.
— Почему?
— Меня строго накажут.
— А если никто не узнает?
— Все равно не могу. Боги не простят этого.
— Значит, опять страх? Превосходно. Теперь представь, что каждый житель в государстве испытывает такое же чувство, только пугают его не боги, которые далеко, а окружающие люди.
— Тогда все возненавидят друг друга.
— Но допустим, государству грозит гибель и все боятся одного и того же? Не станете ли вы действовать совместно?
— Кто же помнит об обидах, когда идет война?
— Вот и ответ на твой вопрос, мой юный друг.
— Подожди, Дамон, ты не все сказал. Хорошо, врагов прогнали, никто больше нам не угрожает. Что дальше? Опять начнутся раздоры? Бояться-то больше нечего?
— Увы, именно так.
Страх! Еще одна мысль оставляет след в душе Перикла. Только страх способен удержать людей от преступлений, заставить их действовать сообща, подчиняться закону. Но страх рождает ненависть, а ненависть — ненадежный союзник. Полжизни понадобится Периклу, чтоб найти выход. Он поймет и убедит сограждан, что больше всего опасаться они должны самих себя, если хотят жить в мире и согласии…