- А в спину крик: "Держите!".
- Не-не-не-не. Они же не звери. Если уж так получилось, то чего теперь.
- А какие ещё экзамены были?
- По физике, естественно. По-моему, это как раз был второй экзамен.
- Кому вы его сдавали?
- Ей же.
- "Злой женщине"?
- Да. А почему? Там тоже четыре преподавателя, она "самая страшная", к ней никто не хочет идти. Но когда другие заняты, то приходится идти к ней. А я-то её знаю, и она меня знает. Она меня уже гоняла, испытала. Соответственно, я пошёл к ней. Она меня увидела, взяла зачётку, раскрыла её, поставила "пять" и говорит: "Бери билет".
- Ну, она молодец. Вот тут она молодец, - вытирая платком брызнувшие из глаз слёзы, прокомментировала Екатерина. - До этого, конечно, она вела себя подло. Поэтому она и поставила вам "пятёрку" перед билетом. Ей совестно стало. Наверно, домашним стала о вас рассказывать и её пристыдили, сказали: "Что ж ты так себя повела?". И она им пообещала: "Я на экзамене исправлюсь".
- Так вот. Я взял билет, подготовился, ответил. Понимаешь, я шпаргалками пользовался редко. Когда не было времени подготовиться. Но готовил их всегда. Это была моя добрая традиция. Я могу тебе свои шпаргалки показать. Хочешь?
- Хочу, - засмеялась Фокина, - вы мне их уже показывали.
Дверь в лаборантскую приоткрылась, и в образовавшейся между дверью и дверным проёмом щели появилась голова студента Бедина.
- Можно войти? - поинтересовался студент.
- Лучшему ученику всё можно, - затушив сигарету и подмигнув лаборантке, сказал Фрычков. - Заходи, Борис. Выкладывай, какая у тебя проблема.
- У меня вопрос личного характера, - глянув на Фокину и покраснев, признался "лучший ученик".
- Пойду, нос попудрю, - пропела высоким голосом догадливая лаборантка.
Взяв со столика косметичку, она оставила студента с преподавателем секретничать.
В её отсутствие Бедин признался Фрычкову, что у него большие проблемы в общении с женщинами.
- А почему ты именно ко мне пришёл за советом? - удивился Александр Николаевич.
- Острота вопроса велика, а посоветоваться не с кем. Ни родни, ни друзей. В прошлом году остался сиротой, родители погибли в автокатастрофе. Если бы жил в коммуналке, расспросил бы соседей. А так как живу в отдельной квартире...
Дверь в лаборантскую резко открылась, вошла Фокина и с порога спросила:
- Александр Николаевич, мы будем сегодня обедать? Будем варить картошку?
- Конечно будем, Катенька. Но прежде мы должны решить вопрос вселенского масштаба. А потом уже все вместе пообедаем. Правильно, Боря? Одна голова хорошо, а две лучше. Я тебе сейчас изложу свои соображения, а Катенька, как человек опытный, нам тоже что-нибудь подскажет. Ты не стесняйся её присутствия. Вопрос житейский, а мы тут все свои. Я твою проблему освещу на своём примере.
Посмотрев на смазливую лаборантку и красуясь перед ней, Фрычков стал учить студента уму-разуму.
- Путь к сердцу женщины долог, полон опасностей и лишений, - говорил Александр Николаевич. - Я, например, сначала закончил институт, затем аспирантуру, в это же время работал на двух халтурах. Выгуливал собак за деньги и "бомбил" по ночам на ржавой "копейке", которую мне по случаю за умеренную плату уступил сосед. Разумеется, давал платные уроки. И только сколотив небольшой капиталец и находясь уже в довольно-таки зрелом возрасте, я рискнул предложить руку и сердце прекрасной даме, в которую был влюблён. Так что, Борис, готовься к длинной дороге.
- Вы до слёз его доведёте, Александр Николаевич, - заступилась за студента лаборантка. - К тому же квартира в Москве, насколько я слышала, стоя под дверью, у Бедина уже есть. Халтурить по ночам ему не надо. Сходите лучше к декану, он вас уже битый час дожидается. Руководство капризно и не любит, когда подчинённые им пренебрегают. А мы пока что с Борисом чай заварим и картошку для супа начистим.
Проводив Фрычкова, Фокина закрыла за ним дверь лаборантской на замок и, подмигнув Бедину, сказала:
- А теперь, мой друг, за дело.