В Логове — штаб полка. Один из штабных лейтенантов — мой школьный товарищ, потом соратник по боям в Тирельском болоте и на Пулеметной горке. Кто весной 1917 года дышал в Тирельском болоте трупным запахом, видел тысячи павших латышских стрелков, тот легко перейдет на нашу сторону. Я иду и раздумываю об этом. Неужели он откажется, неужели не поймет, если обо всем напомнить ему, все разъяснить?
И в Мелнупе тоже штаб одного из белых полков. Там служит сержантом брат Алберта. Алберт идет туда с товарищами и думает: «Неужели брат откажется? Чего ему тут «сержантничать», что ему тут защищать? Гол как сокол, — неужели у него не осталось ни ума, ни совести?*
Мы заранее знали, что вербовка людей, вызов их на место встречи могут потребовать много времени, поэтому
договорились собраться в избе Пурвайниса не раньше чем через шесть дней. *
Я подсчитываю: сегодня четвертое ноября, значит, десятого надо возвратиться. Нашей группе идти недалеко — только двадцать верст до Мейера, второго явочного пункта. Мы идем по заросшей логовской просеке, избегаем, как и предыдущей ночью,- дорог, зданий, опушек. В таком глубоком тылу ночью вражеских постов, конечно, нет, но осторожность прежде всего, поэтому мы, как и накануне, не выпускаем оружия из рук. Мейер — лесоруб. Его изба стоит посреди леса. Нам будет не трудно пробраться к нему, и там мы остановимся на несколько дней.
После полуночи, убедившись, что условный знак на своем месте, мы легонько постучали в окно. Всего десять дней тому назад мы ушли отсюда, сон Мейера еще чуток — он сразу подходит к окну. Узнав нас, впускает в дом. Мы не теряем времени и, завесив окна одеялами, сообщаем Мейеру, что ему нужно будет завтра съездить к двоюродной сестре Лициса и передать ей записку. Мейер не возражает, он очень рад нам помочь. Тогда Лицис садится и пишет:
«Милая Эльзинь!
Пожалуйста, вызови завтра ночью своего жениха Волдиса и в подходящий момент шепни ему, что я, Вол-дис Лицис, и Эрнест Рейтер хотели бы его повидать. При этом внимательно наблюдай за ним: если он не проявит к твоим словам никакого интереса, незаметно переведи разговор на другое. Если заинтересуется, то скажи ему, что встретиться можно будет через пару деньков у Мейера. Мы пробудем здесь несколько дней.
Волдис».
5. XI. 1919
Поутру Мейер уехал, а мы опять нырнули в лес. Там мы чувствуем себя в безопасности. Около полудня Мейер возвратился и привез нам записку.
«Волдис уехал на несколько дней. Когда вернется, выполню вашу просьбу.
Эльза».
5. XI. 1919 102
Нечего делать. Забираемся поглубже в лес и разводим костер. Несколько деньков можно будет отсыпаться. Мейер принес хлеба, мяса, табаку, и мы совсем неплохо провели эти дни, пока наконец не пришли к нам Волдис и Эльза.
Теперь надо поразмыслить, пораскинуть мозгами, как лучше взяться за дело.
Прежде всего прогоняем Эльзу. Она уходит, обиженная:
— Эх, не доверяете мне, а ведь привела-то его я!..
Мы заводим с Волдисом дипломатический разговор:
— Вот так мы живем-поживаем...
О н. Если приглядишься да обдумаешь — ничего себе.
Мы. Ну, порой тяжеловато приходится. Вы ведь тоже иногда на нас нападаете.
Он. Оно конечно!
Я. Но если сравнить с Тирельскими болотами или с Пулеметной горкой, так теперь вроде больше смысла.
— Что и говорить! — соглашается он.
— Тогда мы даже не знали, за что воюем. Видели только, как росли горы латышских трупов.
— Нам, очевидцам, нелегко об этом вспоминать.
— А теперь мы знаем, что боремся с теми, кто гнал нас тогда нав бессмысленную смерть.
— Так это ж вы!
— А ты?
Он вздыхает:
— Я остался здесь, на этой стороне.
— Только по недоразумению.
Он опять мнется. Потом говорит:
— Пожалуй...
— Разве ж мы не знаем, что ты такой же сын лесоруба, как и все мы, и что у тебя — если только вам вчера не платили жалованье — нет ни гроша в кармане. Ей-богу, ни гроша!