***
После недолгих расспросов Тайке удалось выяснить, что их гость — не «цыпа». В смысле, не курочка, а вовсе даже петушок, и зовут его Ярк. И да, это именно он разодрал шпорами Дымку всю морду, когда отбивался от нападения коловершей.
По человеческим меркам Ярк был ещё подростком и, как это нередко бывает с подростками, сбежал из дома ещё летом, крепко поссорившись с родителями. Потом, одумавшись, хотел вернуться, но оказалось, что дупла закрыты.
— И как же ты зиму зимовал? — ахнула Тайка. — Тяжко, небось, пришлось?
— Да не особо, — Ярк отмахнулся куцым крылом. — Залез в курятник, делов-то! Меня там за своего приняли. Вот только голодно было. Эй, а что это у тебя там стоит на тарелочке и так вкусно пахнет?..
— Хочешь? — Тайка придвинула ненавистную редьку поближе к гостю, особо не надеясь, что тот захочет попробовать, но Ярк обрадовался и набросился на угощение так, будто и в самом деле всю зиму голодал.
Никифор неодобрительно крякнул, но Тайка сделала вид, что ничего не услышала. В этот момент Пушок высунулся из-под одеяла (вся его морда была в пряничных крошках):
— Конечно, он хочет. Или ты не слышала: жар-птицы от мёда волю теряют. Даже если горькую полынь им вымазать, и ту сожрут, не моргнув. У-у-у, проглоты!
— Кто бы говорил, — Тайка погрозила ему пальцем.
Она дождалась, пока гость доест всё до последней крошки, и виновато развела руками:
— Знаешь, Ярк, тебе вообще не нужно было зимовать в Дивнозёрье…
— Как так? — петушок недоверчиво прищурился.
— А так, что вязовые дупла ещё осенью снова открылись. Ты не додумался проверить?
— Да врёшь! — Ярк выглядел растерянным.
— Зачем бы мне? — Тайка надула губы. — Лети и сам проверь.
— Легко сказать: лети! Эти коты несносные мне все перья повыдергали!
— Тая, ты что, его вот просто так возьмёшь и отпустишь? Ребята его зря ловили, что ли? — Пушок от возмущения даже выронил из когтей последний пряник. Тот шмякнулся на пол, и Ярк тут же пригрёб его к себе и принялся клевать, несмотря на возмущённое шипение коловерши. — Эй! Ну что за наглость!
— Не жадничай, — осадила его Тайка. — Сколько ты пряников уже слопал за это утро?
— Не важно. Это же жар-птица! Вражина подлый!!! Они на моё гнездовье нападали, ещё когда я едва летать научился.
— Ну и когда это было? — Тайка взяла со стола салфетку и шумно высморкалась: ох уж эта простуда — из носа лило, как из ведра. — Сам же говорил, ещё при Кощее! А того Кощея уже в живых давно нет. И Ярк явно не застал те времена.