Поручик Флет был слишком глуп и слишком равнодушен к мнению других офицеров, чтобы дорожить им; он давно бы женился на Милли, но тетушка, решившись непременно выйти замуж за офицера, не отчаивалась быть и капитаншей. Однако она не отказывала решительно Флету, но на всякий случай имела его в резерве.
Я бы очень хотел, сколько возможно, дать понятие читателю о матушкиной библиотеке и лавке. То была длинная комната, примыкавшая к зале, в которой мы всегда сидели, и которая отделялась от лавки стеклянною дверью. На окнах, обращенных на улицу, с одной стороны дверей выставлены были разные сорта бумаги, сургучи, чернильницы, детские книги, портфели, эстампы и карикатуры. С другой стороны, ленты, шляпки, перчатки, шарфы, иголки и все, необходимое для дам.
При входе стояли палки и трости; с одной стороны на столах картоны с перчатками, лентами, пуговками и разными безделками; с другой духи, сигары, щетки, мыло и другие принадлежности туалета.
Эти товары занимали около десяти футов с каждой стороны лавки; остальная часть ее служила библиотекою для чтения.
В задней половине лавки поставлено было несколько стульев вокруг небольшого стола, на котором лежали газеты, и с каждой стороны дверей в нашу комнату стояли обручи, мячи и множество детских игрушек.
Дамские наряды были на руках у матушки; тетушка имела в своем распоряжении мужские, а остальная часть лавки и библиотека находились в руках обеих.
Редко случалось, что стулья у ящиков с безделками или около стола не были заняты; одни читали газеты или книги, другие разговаривали. Почти все посетители знали друг друга. Капитан Бриджмен и поручик Флет постоянно находились в лавке, и почти все офицеры Морского полка заходили к нам в продолжение дня.
Теперь я постараюсь описать общество, которое у нас собиралось.
Матушка, одетая с большим вкусом, распечатывает кипу новых книг. Тетушка Милли держит в руках кусок кисеи в пять вершков и как будто занимается работою. Мистер Флет сидит, развалясь на стуле, и смотрит на мух, летающих по потолку. Капитан Бриджмен, живой, красивый мужчина, сидит возле счетного стола против тетушки Милли; в руках у него небольшая трость черного дерева с серебряным набалдашником и необыкновенно белые перчатки. У него быстрый, проницательный взгляд, орлиный нос, тонкие губы и белые, как слоновая кость, зубы; физиономия его столько же полна огня и энергии, как она безжизненна у мистера Флета.
- Позвольте спросить вас, мисс Эмилия, - сказал капитан, показывая тростью на кусок кисеи, который она держала в руках, - чем вы занимаетесь? Этого слишком мало для какого угодно дамского наряда.
- Но довольно для манжет, капитан.
- Так вы делаете манжеты?
- Не верьте ей, капитан Бриджмен, - отвечала матушка, - она держит в руках кусок кисеи, чтобы иметь предлог не шалить.
- Я право не знал, что такая безделица может предохранить от шалостей, сказал капитан.
- Вы знаете, капитан Бриджмен, - отвечала тетушка Милли, - что праздность есть мать пороков.
- Слышите, Флет? - сказал капитан.
- Что? - спросил Флет.
- Что праздность есть мать пороков; вы должно быть самый порочный человек.
- Я думал, - отвечал Флет.
- Вы, кажется, только недавно начали думать. О чем же или о ком вы думали?
- Я думал, много ли времени остается до обеда.
- Это очень неучтиво, мистер Флет; вы могли бы сказать, что думали обо мне, - заметила тетушка.
- Да, сначала я думал о вас, а потом об обеде.
- Не обижайтесь, мисс Эмилия; Флет делает вам большой комплимент, но я непременно хочу знать, зачем дамы напрасно портят кисею. Объясните мне это, миссис Кин?
- Извольте, капитан. Работа есть чрезвычайно важная вещь в руках женщины, когда она находится в обществе мужчин. Работа избавляет ее от труда смотреть вниз или на вас, когда вы говорите пустяки; работа мешает вам читать в глазах женщины, что происходит в ее душе, или отгадывать, какое действие произвели на нее ваши слова; работа часто избавляет и от замешательства, и еще чаще от краски; иногда женщина не знает, куда смотреть; иногда она вздумает смотреть туда, куда не нужно. Но иголка и кусок кисеи всему помогут, потому что женщина может смотреть на свою работу и не поднимать с нее глаз.
- Благодарю вас за объяснение; теперь я буду считать самым лестным комплиментом, если дама, разговаривая со мною, будет слишком прилежно заниматься работою.
- Но вы можете иногда ошибиться, капитан, - отвечала матушка, - внимание к работе может происходить от совершенного равнодушия и даже отвращения. Оно избавляет от труда быть любезною.
- Позвольте же, мне спросить, мисс Эмилия, какое чувство причиною вашего особенного внимания к работе в эту минуту?
- Быть может я избираю середину между обеими крайностями, - отвечала Эмилия, - а может быть, капитан, я больше люблю смотреть на кусок кисеи, чем на офицера.
- Это не слишком лестно для нас, - отвечал капитан, - если вы так пренебрегаете кисеею, то, верно, не захотите пренебрегать нами.
- Кисея недорого стоит, - тихо сказала Эмилия, отходя в другой угол лавки.
- Мистер Флет, - сказала матушка, - в прошедшем месяце кончился срок вашей подписки на книги. Я думаю, можно снова записать вас?
- Пожалуй; впрочем, я никогда не читаю книг, - отвечал мистер Флет, зевая.
- В этом нет никакой необходимости, - сказала матушка, - если вы не читаете, то приходите сюда говорить.
- Ну, так а сыщу себе другое место, - отвечал мистер Флет, - и - тогда...
- Что тогда? - спросила тетушка Милли улыбаясь.
- Я и сам не знаю, - отвечал Флет. - У вас верны часы, миссис Кин?
- Верны, но я боюсь, что ваши мысли бегут скорее часов; вы думаете об обеде?
- Нет, неправда.
- Так о самом себе?
- Нет, миссис Кин, - сказал Флет вставая.
- Я скажу вам, - сказал он возвращаясь, - а думал не о себе, но о моей собаке.
Матушка и капитан Браджмен захохотали, когда Флет вышел из лавки.
- Бедный Флет, - сказал капитан, - вы свели его с ума, мисс Эмилия.
Тут вошли две дамы. Капитан Бриджмен учтиво поклонился ем.
- Надеюсь, что миссис Гендбель находится в добром здоровье, - сказал он, о здоровье мисс я не спрашиваю, видя ее прекрасный цвет лица.