- Что со мною было? Неужели собака бешеная? Не укусила ли она меня? вскричал капитан Дельмар, падая на стул.
- Я, право, не знаю, - отвечал капитан Бриджмен, - но вы, кажется, не укушены, и даже мундир ваш не изорван.
- Какая собака - чья это? Ее надобно немедленно расстрелять; я отдам приказ, я буду жаловаться адмиралу. Позвольте мне стакан воды. Вы здесь, мистер Дотт? Как вы могли позволить собаке броситься на меня таким образом?
- Я выхватил свой кортик и хотел убить ее, но вы бежали так скоро, что я не мог догнать вас, - отвечал мичман, подавая шляпу капитану.
- Хорошо, ступайте на шлюпку и ждите меня.
В это время матушка, одевавшаяся в другой комнате, вышла со стаканом воды. Видя офицера в блестящем капитанском мундире, она превратилась в грацию и улыбку, но, взглянув ему в лицо, вскрикнула и уронила поднос на пол, к удивлению капитана Бриджмена и тетушки Милли, которая, никогда не быв в замке, не знала капитана Дельмара.
В эту минуту вошел и я, как будто ни в чем не бывало, но удивился, как и все, замешательству матушки; однако она скоро пришла в себя и просила капитана Дельмара отдохнуть в соседней комнате. Когда матушка уронила поднос, капитан, взглянув ей в лицо и узнав ее, сказал тихим голосом: "Странно, так неожиданно!" Потом он встал со стула и последовал за матушкою в другую комнату.
- Кто это? - тихо спросила тетушка Милди капитана Брпджмена.
- Кажется, это новый командир "Каллиопы" - капитан Дельмар.
- Это верно он, - отвечала Милли, - сестра моя была воспитана его теткою, и неудивительно, что она смешалась, встретя его так неожиданно. Персиваль, негодный мальчик, - продолжала Милли, грозя мне пальцем, - это все твои проказы.
- О, тетушка Милли, если б вы видели, как он бежал! - отвечал я смеясь.
- Вперед я советую тебе не шутить с капитанами, - сказал капитан Бриджмен, - если ты не хочешь навлечь на себя неприятностей. Боже мой! - вскричал он смотря мне в лицо.
- Что с вами? - спросила тетушка Милли.
Капитан Бриджмен наклонился к ней, и я слышал, как он прошептал: "Какое удивительное сходство между ним и капитаном Дельмаром".
Милли покраснела, кивнула головою и, улыбаясь, отвернулась. Капитан Бриджмен задумался; он стукал тростью по сапогу и не сказал ни слова.
Через четверть часа матушка отворила дверь из залы, в которой оставалась с капитаном Дельмаром, и позвала меня туда. Я взошел со страхом, думая, что меня станут бранить, но мои опасения скоро рассеялись. Капитан Дельмар подал мне руку, погладил меня по голове, сказав, что он уверен, что я умный мальчик, в чем я скромно принужден был сознаться. Матушка, стоявшая сзади, подняла глаза, услыша такой ответ. Потом капитан Дельмар простился с нею, обещая снова зайти в скором времени, и, погладив меня по голове, вышел из лавки.
Едва он вышел, матушка обратилась ко мне:
- Ты негодный, злой мальчик, - сказала она. - Я велю убить собаку, если ты не дашь мне обещания вперед этого не делать.
- Чего не делать, матушка?
- Не прикидывайся передо мною невинным. Я знаю, что у тебя сделан хвост, за которым бросается Боб; это хорошо в казармах с солдатами, но знаешь ли, с кем ты теперь сыграл такую дерзкую штуку?
- Нет, не знаю. Кто же он?
- Кто он, негодное дитя? Он - он капитан Дельмар.
- Ну так что ж? Он морской капитан, не более?
- Да, он - племянник дамы, которая любила и воспитала меня. Он устроил мою свадьбу, и если бы не он, тебя не было бы на свете.
- А, это другое дело, - отвечал я. - Но если бы не я, то он никогда не зашел бы в лавку и не нашел вас.
- Пора бросить шутки, Персиваль; ты должен быть почтителен к капитану Дельмару и не играть с ним штук. Ты будешь видеть его очень часто, и может быть, он примет в тебе участие и тогда сделает для тебя много добра. Обещай же мне это.
- Извольте, матушка, я обещаю вам оставить его в покое, если вам угодно. Ах, если б вы видели, как смеялся над ним мичман, когда он бежал по улице.
- Ступай прочь, негодный, и помни свое обещание, - сказала матушка, входя в лавку, но капитана Бриджмеиа, которому она хотела объяснить, от чего у нее выпал поднос, там уже не было.
В этот вечер матушка долго разговаривала о чем-то с бабушкою; меня с тетушкою послали гулять, чтобы мы не слушали их разговора, но когда мы возвратились домой, они все еще сидели вместе и шептались.
ГЛАВА XI
Капитан Дельмар сделался частым гостем матушки и постоянным подписчиком библиотеки. Однако он всегда приходил поздно после обеда, когда офицеров уже не было в лавке; он был слишком горд для того, чтобы быть вместе с простыми офицерами.
Мне часто случалось слышать намеки, не слишком лестные для матушки, насчет ее короткости с капитаном Дельмаром, потому что всегда есть люди, которые знают то, чего им знать не надо. Но подобные замечания никогда не делались в присутствии матушки; напротив, дружба ее с капитаном Дельмаром еще более возвышала ее в глазах посторонних людей.
Она беспрестанно показывала мне необходимость заслужить расположение такой высокой особы, и чем более она это делала, тем более я чувствовал наклонность ее не слушаться. Я бы давно стал действовать открыто, если бы матушку не поддерживал капитан Бриджмен, и когда однажды я сообщил ему свое желание сыграть новую штуку с благородным капитаном, он не только отказался помогать мне, но сказал, что ежели я когда-нибудь это сделаю, то он никогда не будет принимать меня к себе.
- Но что он может для меня сделать? - спросил я.
- Он может быть очень для тебя полезен. Как знать, быть может, он определит тебя на службу.
- Как, сделает меня мичманом?
- Да, из мичмана ты дослужишься до капитана, а там будешь и адмиралом, сказал капитан Бриджмен, - итак, будь послушен матушке, будь вежлив с капитаном Дельмаром, и он будет для тебя добр, как отец.
- Это не слишком много, - отвечал я, думая об отце Бене, - я бы лучше хотел иметь двух матерей, чем двух отцов.
На этом наш разговор кончился.
Я свел тесную дружбу с мичманом Доттом, который всегда был при капитане Дсльмаре, как Боб при мне, и который всегда оставался со мною, между тем как капитан его был у матушки. Он был такой же шалун и проказник, как я, и как ни боялся своего капитана, но часто охота шалить превозмогала в нем страх. Матушка очень полюбила его, и когда его отпускали гулять, приглашала к нам. Мы шалили вместе, забавляя друг друга на чужой счет, и скоро сделались ужасом всех соседних старух и нищих.